— В каком смысле? — не поняла я.

— В прямом.

Разговор глухого с немым. Я простонала, потерла лицо, задумалась, припомнила его решительное «Я нашел тебя» и догадалась:

— Ты меня к себе везешь?

— Да. — А злиться перестал, видимо, радуясь моей догадливости.

— И зачем?

Тар-эн взял мою руку, положил на… в общем, положил на кое-что и глухо спросил:

— Не догадываешься?

Какие догадки, тут все кристально ясно… Руку отдернула прежде, чем гормоны взбунтовались по новой. Но жарко стало… опять. И желание сбежать почему-то испарилось! И это при том, что я по идее должна возмутиться, оскорбиться и вообще… По морде ему заехать, что ли? Посмотрела на его морду… поняла, что, если буду смотреть и дальше, вместо мордобоя будет поцелуй, и потому вернулась к нашей беседе:

— Так, — я даже руками обмахиваться начала, ибо реально жарковато стало, — а что потом?

Молча взял мою руку и положил на…

— Это я уже поняла. — Ладонь, правда, убрала уже медленнее, но убрала. — А потом?

Молча взял мою руку…

— Нет, ну ты издеваешься?!

И положил на…

— Слушай, воин! — Отдернула руку, сижу злая и опять до крайности возбужденная, причем сама не знаю, с чего бы. — Я уже поняла, ты готов к труду и обороне, но не стоит переоценивать свои возможности, хорошо?

— Переоценивать? — вопросили у меня. — Женщина, ты не ведаешь традиций Иристана. Традиции предписывают не брать женщину до заката светила и беречь ночью, овладевая не более двух раз, так как тар-эн способен на большее… на гораздо большее. Традиции Иристана защищают женщину.

— Да неужели? — делано изумляюсь я и ехидно добавляю: — А что, заставлять женщину лапать воинское достоинство — это тоже в традициях, да?

Не ждала ответа, но он все же ответил:

— Нет.

— А мы честные, оказывается, — иронично протянула я.

— Да.

— А уж какие многословные.

— Да.

Мы помолчали. И вдруг он снова взял мою руку и положил на…

— Да я уже ни о чем не спрашиваю! — возмутилась я.

— А жаль. — Но поверх моей руки еще и свою положил, видимо, чтобы уж наверняка.

Сижу, смотрю на его лицо в полумраке, ощущаю… все, что можно ощутить… гормоны опять бунт поднимают… Идиллия.

И вдруг:

— Гррр! — издало нечто под нами.

«Шерстюсик!» — догадалась я.

Воин тоже о чем-то догадался и резко достал меч. В этот миг животина, на коей мы ехали, поднялась на дыбы и… И этого мне и надо было!

Рывок, я подскочила, схватилась за одну из лиан и в мгновение взобралась сначала на лозу, а затем и на крышу. В процессе подъема уронила туфлю, но меня утрата не беспокоила.

Взобравшись на плоскую поверхность, я стремительно извлекла пакет с кроссами, обулась секунд за двадцать и рванула вперед, отчаянно вспоминая маршрут следования. Перепрыгнув на третье здание, тихо приказала:

— Ко мне!

И замерла, осознавая, что воин, и так уже проявивший недюжинные способности, может без труда догнать, но ведь шерстюсика жалко. И каково же было мое удивление, когда в темном проулке подо мной мелькнула белая тень, затем животное абсолютно без напряжения взобралось по отвесной стене и в следующую секунду ткнулось носом в мое ошарашенное лицо.

— Уау! — только и выдала я.

А затем было уже не до восхищений — на крыше соседнего здания показался тот самый воин!

И этот самый воин, чуть пригнувшись, явно готовясь к прыжку, произнес:

— Так, значит, не тьяме, да? Клан МакДрагар, я полагаю?

МакВаррас вообще-то, но зачем ему об этом говорить. Скрестив руки на груди, я задумчиво посмотрела на Икаса. Глядя на зверя, прошептала: «Спрячься» и просто обалдела, когда шерстюсик подчинился, исчезнув в густой зелени лозы, обильно покрывающей стену этого здания. Осмотрев данную стену, я поняла, что смогу просто спрыгнуть вниз, и на уровне третьего этажа от земли, схватившись за лиану, также скрыться. Данный путь к спасению был признан вполне удобным, и я решила побеседовать-таки с некоторыми причинами моих гормональных бунтов, крышеубеганий и вообще с моим первым мужчиной, в конце концов.

Развернувшись, встала ровнее и, глядя на воина, нагло поинтересовалась:

— А с чего ты вообще решил, что я тьяме?!

Он тоже встал ровнее, внимательно осмотрел меня и ответил:

— Ты — не местная. На Иристане только приезжие занимаются проституцией. Большинство предпочитает найти воина-покровителя, для чего отдает ему свою невинность и получает не только значительный выкуп, но и покровительство.

— Даже так? — Я была поражена до глубины души.

А вообще неприятная ситуация складывалась, и еще очень неприятно было при мысли, что он там, в Шоданаре, обо мне подумал…

И тар-эн любезно просветил меня на данный счет:

— Я не хотел верить в это, так как тьяме не бывают наглыми настолько, что носят татуировки клановой принадлежности, и тьяме не посещают Шоданар. Но твое поведение! Твое незнание традиций Иристана. Твоя несдержанность! И твоя безголовость!

Тут уж я не выдержала и как заору:

— Да мне всего восемнадцать! И я имею право побыть безголовой, между прочим!

Дальше произошло нечто — воин тоже сложил руки на груди и спокойно ответил:

— Возраст не оправдывает безголовость! Последнее дело — искать оправдания собственной глупости.

Обалдеть просто! Меня от подобного чтения нотаций в жар кинуло, да просто взбесили его слова.

— А ты, значит, в восемнадцать был правильный и разумный! — язвительно выдала я.

В ответ услышала:

— У меня не было права на ошибку с четырнадцати. И никто и никогда, а в первую очередь и я сам, не оправдывал мои промахи и неверные поступки таким критерием, как возраст.

Ой-ой, какие мы крутые!

— А знаешь что, — я почти заорала, — а мне все равно! На моей планете ошибки молодости — явление нормальное и широко распространенное, вот! Это только ваш Иристан на всю голову пришибленный!

Воин медленно дошел до края своей крыши, спокойно преодолел расстояние до моей крыши (а я тут только с разбега перемещалась) и как-то угрожающе приблизился ко мне. Откровенно говоря, я стояла и ждала исключительно из желания услышать, что он мне на все это ответит. И он ответил, склонившись к самому моему лицу:

— Не смей оскорблять мою планету, женщина!

У меня даже глаз задергался от этого его «женщина!». И, подавшись чуть вперед, я как заору во всю мощь своих легких: