Диего запел так громко, как позволяли ему легкие.

Реб приоткрыл дверцу и сел в машину.

— А нельзя ли чуть приглушить звук? Тебя, наверное, слышно на Аляске.

Они не виделись сорок три дня, и счастью Диего не было предела.

— Все в порядке?

— Да. Почти. А как у тебя?

— Все готово. Завтра утром в восемь тридцать — первый залп.

Апартаменты, которые Диего занимал в отеле «Фламинго», были сданы не ему. Он снял их на имя Луиса де Карвахаля, которое, насколько было известно Сеттиньязу, служило ему добрый десяток раз; долгое время Сеттиньяз считал, что имя это — вымышленное, Диего просто-напросто пользовался им, поселяясь в каком-нибудь городе или отеле, где, по приказу Короля, занимался делами, для ведения которых предъявление паспорта было необязательным. Более четверти века прошло, прежде чем Дэвид Сеттиньяз обнаружил, что настоящие имя и фамилия Диего звучали как Луис Диего Хаас де Карвахаль. Со стороны матери он был чуть ли не настоящим испанским грандом…

— Какой тебе снять номер?

Климрод пожал плечами. «Ему на это наплевать». Большой загорелой рукой Реб снял трубку и набрал номер. Заговорил по-французски. «С Сеттиньязом, конечно», — подумал Диего, понимавший лишь одно слово из двадцати. Он смотрел на Реба, и глубокое разочарование не покидало его. Диего надеялся, что по возвращении в Соединенные Штаты, которые они за последние четыре месяца исколесили вдоль и поперек, Климрод станет ему еще ближе, чем раньше. Но нет. «Он далек, как никогда». Десять месяцев прошли между той минутой, когда Реб углубился в джунгли Амазонки неподалеку от порогов Каракараи, и тем благословенным днем — Диего был тогда в Рио с Сократесом, — когда зазвонил телефон и наконец-то прозвучал его неповторимый голос: «Диего? Ты мне нужен». Уход в Зеленый Мир сильно изменил его. И если Климрод по-прежнему с учтивым вниманием выслушивал каждого, кто говорил с ним, то «моменты отсутствия», как их называл Диего, стали все более частыми и продолжительными… Разговор закончился словами «A bientot» которые понял даже Диего.

— Реб! Почему «почти»? Я спросил, все ли в порядке, а ты мне ответил: «Да. Почти».

Реб медленно перевел взгляд и уставился на Диего. Вдруг он улыбнулся:

— Дело в некоем Фергусе Мактэвише. Его фасоль со свининой великолепна, но виски паршивое. И он сказал мне: «Нет».

Диего не имел ни малейшего представления об этом Фергусе «как-там-бишь-его-зовут». Но, разумеется, не стал задавать вопросов.

— Голоден? — спросил Диего.

— Да.

Через четверть часа официант принес гамбургеры и яйца.

Точно в семь часов тридцать минут в дверь постучали — за несколько минут до этого о приходе гостей сообщили из вестибюля отеля по телефону. Вошли два человека: Лернер, которого Диего хорошо знал, и некий Абрамович, малознакомый ему человек. Они закрылись на час с небольшим в комнате Реба — Диего стоял на страже, — затем ушли. Реб опять взял в руки телефонную трубку, и Диего, воспользовавшись одной из редких пауз, спросил:

— Ты хочешь девочку на сегодняшнюю ночь? Реб безразлично пожал плечами, уставившись серыми глазами в пространство.

— На всякий случай, — продолжал Диего, — я придержал двоих. Высокие брюнетки, читали Олдоса Хаксли и Рабиндраната Тагора, в твоем вкусе. Тебе, черт возьми, надо расслабиться! Так Линду или Терри? Или обеих?

Зазвонил телефон. Диего снял трубку и узнал голос Эби Левина, хотя тот не назвал себя. Диего перенес аппарат в спальню и, чтобы не мешать, вышел прогуляться в коридор, где затеял игру с раздатчиком льда. Таким образом за несколько секунд до девяти часов он и увидел, как с кожаным портфелем в руках появился тот, кто всегда оставался самой загадочной личностью из всех Приближенных Короля.

Человек остановился у двери в апартаменты и, не постучав, посмотрел на Диего. Тот приблизился, уже собираясь отстранить докучливого посетителя.

— Господин Хаас? Будьте добры, доложите ему, что Джетро здесь.

— Джетро?

— Просто Джетро. Он ждет меня.

Диего вошел в номер и передал сказанное. Реб кивнул, не вдаваясь в расспросы.

— И он знает мое имя. — заметил Диего.

— Да, — уставившись в пустоту, сказал Климрод. — Впусти его, Диего, и, пожалуйста, с этой минуты пусть меня не беспокоят. К телефону я не подхожу. Мне потребуется два часа. А затем пусть придет Линда. В одиннадцать тридцать. Если она пожелает ждать до той поры.

Он слышал, но не видел, как ушел Джетро. Когда Реб появился, в глазах у него Диего заметил нечто, очень похожее на удовлетворение, если не на триумф.

— А что Линда? Высокая брюнетка, говоришь?

— Да, к тому же знает наизусть Тагора и Ги Леклера, ты таких любишь.

— Значит, я жду только ее.

Он явно был в прекрасном настроении.

— В общем, — сказал Диего, — за исключением этого Фергуса «черт-знает-как-его-там-дальше» все идет хорошо?

— Да, очень хорошо, если не считать его.

Диего в халате вышел в гостиную и спустился, чтобы позвать упомянутую Линду, которая ждала в комнате двумя этажами ниже. И коль скоро уж оказался там, сделал такое же предложение другой девице, Терри, хотя она не была ни блондинкой, ни толстушкой. Ну один-то раз можно изменить своим привычкам.

«И потом, я теперь такой красивый, такой чистенький, наверное, в постели сегодня буду очень хорош!»

Совершенно случайно он обратил внимание на четыре папки — Реб как раз собирался убрать их. Ничего особенного в них не было — простые картонные обложки, ничем друг от друга не отличающиеся…

…кроме цвета: одна — черная, другая — красная, третья — зеленая и четвертая — белая.

Джетро проработал у Реба по меньшей мере тридцать лет. Он возглавлял необычную разведывательную сеть, обслуживающую одного лишь Короля. Таррас считает, что Яэль Байниш сыграл определенную роль в ее создании.

Что же касается появления Джетро в Вегасе в тот момент и того факта, что он рискнул предстать перед Диего, то это лишь означало: дело, затеянное Королем 16 и 17 сентября, было очень важным. Готовился своего рода «финансовый День Святого Валентина»[50].

— 33 -

Черная папка находилась в руках Гаррисона Куинна, адвоката, прибывшего из Нью-Йорка и остановившегося вместе со своим компаньоном Томом Макгриди в отеле «Пески».

Ни Куинну, ни Макгриди не был знаком Лас-Вегас. Они приехали сюда впервые. А переговоры с проходимцами были для них совсем новым занятием, хотя они и не слишком их боялись. И тот и другой были коммерческими адвокатами, со всех точек зрения подготовленными к подвохам, оба одинаково любили четко составленную документацию и, когда надо, особенно если речь шла об интересах, которые они защищали, были одинаково несгибаемы.