трезвый ум. И это оружие он намеревался использовать со всей возможной эффективностью.

Если в голове у здешних угольщиков сохранилась хотя бы толика разума, они поймут, что он, Герти Уинтерблоссом, явился сюда открыто, по доброй воле, что он не враг им, несчастным забившимся под землю бедолагам, а скорее союзник, и что в их интересах незамедлительно вступить с ним в дипломатические переговоры.

– Я бы хотел поговорить с мистером Изгарем, – поспешно произнес Герти, выждав несколько секунд. – Видите ли, у меня к нему…

– Нет, сыряк. Ты хотел не этого. Сейчас ты бы хотел заткнуться, прикусить язык и двигать за мной.

Этот человек едва ли воспринимал его как сторону дипломатических переговоров, скорее как… Герти услышал холодный маслянистый щелчок, в котором с ужасом узнал звук взводимого затвора. Скорее как заложника. Чему он сам, надо сказать, немало способствовал.

– У меня к нему важное дело! – торопливо произнес он. – И я…

– Токо[54]! Вперед! Иначе твое дело закончится прямо здесь. И шарами по сторонам не свети. Не оглядываться.

Чувствуя лопатками жесткое прикосновение ствола, Герти послушно двинулся вперед, огибая ржавые руины и бесформенные оползни. Он не имел представления о том, куда они идут, и ни в малейшей степени не ориентировался среди нагромождения развалин, но его спутник оказался толковым лоцманом: без помощи голоса, одним только нажимом ствола он доходчиво объяснял, в какую сторону сворачивать. Они перебрались по перекинутому мостку над бесформенной дырой, оставленной падением потолочной балки, миновали несколько шатких лестниц, чьи ступени неприятно поскрипывали, перелезли через полдюжины больших и малых завалов… С каждым шагом, уводившим его прочь от солнечного света, во власть царства ржавых развалин, Герти ощущал все большую подавленность, но развеять ее не представлялось возможным: его спутник не испытывал ни малейшего желания болтать на ходу, а двигаться предпочитал целеустремленно и быстро. Лишь единожды, когда они перебрались через огромную, полную ржавой воды лужу, он открыл рот:

– Кто ты такой?

У этого просто вопроса было слишком много ответов. И некоторые из них могли оказаться роковыми.

«Я Гилберт Натаниэль Уинтерблоссом, деловод».

«Я полковник Гай Норман Уизерс».

«Я Иктор Накер, лучший рыбный повар острова».

«Я служащий Канцелярии».

«Я борец с темными силами, победитель Сатаны».

«Я случайный гость Нового Бангора».

«Я…»

– Меня зовут Уизерс, – Герти надеялся, что конвоир не расслышит лязга его зубов за скрипом ветра, – полковник Уизерс.

– Молодой ты как будто для полковника. Впрочем, плевать. Теперь уже без разницы.

Селезенка засаднила так, точно в нее угодили футбольным мячом.

Голос угольщика звучал странно, будто бы с каким-то причудливым акцентом, растягивающим гласные и немного подвывающим в окончаниях слов. Герти такого слышать прежде не приходилось. Новозеландский? Индийский?

– Послушайте! Не обязательно тыкать меня оружием. Я здесь просто потому, что…

– Замолчи. – В спину снова ткнули твердым. – Мне плевать, кто ты и чего ищешь. Хоть сам Джон, мать его, Булль[55] собственной персоной. Какое у тебя дело к Изгарю?

Человек приблизился к спине Герти настолько близко, что тот почувствовал исходящий от него запах. Не слабый аромат ванили, как от Брейтмана, и не стойкий запах хорошего табака, как от мистера Шарпера. Это был другой запах, знакомый и немного тревожный.

– Дело в том, что мистер Изгарь в некотором роде одолжил… Скажем так, некоторая моя собственность… Кхм. Он как бы… В общем, я хочу кое-что у него спросить.

– У тебя было с ним дело?

Вопрос был задан почти безразличным тоном, но Герти расслышал слабое шипение, несвойственное для обычного человеческого голоса. Как будто шагавший позади выдыхал воздух через неплотно сомкнутые губы.

– Нет, у меня с ним дел не было. Но у одного моего знакомого…

– Заткнись.

Герти покорно заткнулся. От непривычного чужого запаха у него неприятно щекотало в носу.

Они спустились еще на несколько пролетов по чудом уцелевшей лестнице, спускаясь в глубины развороченного фундамента, окаймленные раздробленными бетонными плитами.

– Сюда.

Он заставил Герти протиснуться в узкую щель, безжалостно нажимая стволом пистолета на позвоночник. Герти хотел было попросить его действовать помягче, даже откашлялся, но неожиданно разглядел, где находится, и легкое кхеканье само собой превратилось в протяжный рудничный кашель.

Прежде здесь, должно быть, располагался подземный склад или что-то вроде того. По крайней мере, вдоль стен можно было разглядеть стеллажи, когда-то наверняка блестящие, а сейчас покрытые пятнами ржавчины, бурыми, как океанские водоросли. Неудивительно, что Герти подумал о водорослях: здесь было непривычно сыро. Как только глаза несколько привыкли к полумраку, Герти разглядел маслянистый блеск воды. Вода, судя по всему, была дождевой, скопившейся здесь за много месяцев, мутной, несвежей и зловонной. Она колыхалась в углублениях, выкопанных кем-то в земле, удивительно ровных и симметричных, каждое со среднего размера шкаф. Герти отчего-то вспомнились виденные когда-то на открытке купальни Хай-лигендама. Разве что там были изображены элегантные эмалированные ванны, а не грязные, выкопанные в земле норы…

Но закашлялся он в тот момент, когда увидел, что эти импровизированные ванны не пусты. Там кто-то копошился, едва видимый, слышно было, как плещет вода и кто-то упоенно фыркает. На миг даже вспомнился бедняга Стиверс, обратившийся в рыбу… А потом Герти увидел людей.

Их было не меньше дюжины. Все тощие, угловатые, корчащиеся в своих ямах как грешники в адских котлах. И запах… Здесь он скопился в достаточной концентрации, чтоб в носоглотке возникла резь. Тот самый запах, что померещился Герти с того момента, когда его взяли в заложники. Запах, отголоски которого можно встретить в недорогих ресторанах, обремененных нерадивым поваром.

Запах подгоревшего мяса.

Сопровождающий сильно толкнул Герти в спину, вынуждая шагнуть на середину комнаты.

– Джентльмены! – рявкнул он. – Довольно скулить и жаловаться на судьбу! Только посмотрите, какой изысканный гость вознамерился посетить нас сегодня!

* * *

Люди стали выбираться из заполненных водой углублений. К немалому облегчению Герти, полумрак в подземной купальне оказался достаточно густым, чтоб милосердно сокрыть детали. Но это длилось недолго.

– Свет! – рявкнул чей-то раздраженный голос, острый, как осколки битого стекла, усеявшие пустырь вокруг Ржавого Рубца. – Какого дьявола я должен щуриться?

– Будет тебе свет, Тефра, – буркнул кто-то из темноты.

Хлестко щелкнул рубильник. Секундой позже комната оказалась залита неуверенным светом ламп, подслеповато мигающих под потолком. Герти показалось удивительным, как здесь могла сохраниться гальваническая проводка, тем более в такой сырости, но как только он проморгался, мысль о ней мгновенно перестала его беспокоить.

Угольщики выбирались из своих ям. С них потоками стекала вода, грязная настолько, что тоже казалась ржавой, босые ноги шлепали по земляному полу. Герти наконец смог их рассмотреть. И ощутил, как