– Кстати, к вопросу об аннигиляционных зарядах, – вмешался Штайер. – Я как-то запросил центральный арсенал, но мне отказали без объяснений. А позже, во время инспекции, инженер-капитан по вооружению мне намекнул, что применять против лавы подобные заряды означает «дразнить ее». Дескать, применение таких зарядов вызывает ее активность.

– Так мы же с лаунчеров не лаву обстреливаем, – заметил Брейн.

– Да. Но вдруг у кого-то заклинит, и он начнет сверхмощными глушить по лаве. Поэтому подразделениям такие боеприпасы не поставляются.

– Как все сложно, – осуждающе покачал головой Корн, подбирая себе комплект белья и верхнюю одежду.

– Слушай, капитан, а могло такое случиться, что мы сюда прибежали, а тут все диверсанты сожгли? – спросил Брейн.

– Могло.

– А почему они этого не сделали? Это же было бы самое простое – оставить гарнизоны без снабжения и резервных позиций.

– Они эту ситуацию на себя примеряют. Ведь если они оставят нас без складов, нам новое снабжение организуют, а им уже брать будет неоткуда.

– Понятно.

– Ну что, я вроде бы в порядке, – сказал Штайер, надевая поверх бинтов утепленное кепи. – Пойду докладывать о… недокомплекте.

– Я так понимаю, медиков у нас не осталось? – спросил Брейн.

– Ни медиков, не поваров. Сегодня будем питаться сухпайком.

– Кстати, который час?

Штайер посмотрел на запястье, туда, где должны были находиться часы, однако те остались на погибшей базе.

– Ну не знаю… Судя по тому, что уже рассвело, около половины восьмого.

83

О новом прыжке лавы в штабе округа уже знали из показаний аппаратуры, а подробности узнали из телефонного доклада капитана Штайера.

Уже на следующий день прибыл конвой из пяти грузовых гусеничных вездеходов и с ними дюжина снегоходов охраны. Конвой доставил двадцать солдат пополнения, в том числе повара и медика. А еще две тысячи тензоров, чтобы срочно начать устанавливать диагностические цепочки.

Брейну предложили самому подобрать в патруль кого-то из числа новоприбывших, поскольку его прежний напарник остался на брошеной базе.

Томас не считал себя уже достаточно опытным, чтобы руководить каким-нибудь новичком, поэтому нашел бойца, откомандированного из другого гарнизона. Это был старшина Лоун, отслуживший на прежнем месте полтора года.

– Как у вас там? Есть какая-то разница? – спросил Брейн, когда они с Лоуном шли на завтрак в столовую, где уже вовсю трудился новый повар.

– Нет. Все тот же снег, и все строения так же расположены. Вот разве что покрашены они у вас в чуть более светлый тон. Ты тут давно?

– Со вчерашнего дня, – ответил Брейн, вздохнув.

– То есть? – не понял старшина.

– Мы сутки назад сюда посреди ночи босиком прибежали.

– Прыжок?

– Да.

– А нам ничего не сказали.

Они остановились у невысокого крыльца столовой и помолчали.

– Ну и на что это было похоже?

– Не знаю. Сигнал тревоги, я выбил окно, перелетел через забор и бежал, пока хватило дыхания.

– Хорошо, что дезертиры про это не узнали, а то бы быстро примчались вас добивать, пока вы тепленькие.

– Они и примчались. Только мы успели оружие раздать и встретили их как полагается.

– Босиком?

– Мы ничего не чувствовали – все на адреналине. Я только когда оделся, понял, как сильно замерз. Но, заметь, сегодня никто не кашляет и не чихает.

– Да уж, – покачал головой старшина, и они зашли в столовую, где в связи с приездом пополнения и нового повара царила суета.

Пришлось немного подождать, зато блюда были не хуже, чем у прежнего специалиста. Похоже, здешние традиции передавались во всех направлениях, от гарнизона к гарнизону.

После завтрака настроение Брейна улучшилось. С новым напарником они спустились с крыльца, и в этот момент послышался знакомый гул от залпа тяжелой артиллерии, а спустя обычное время – дробный грохот разрывов в глубине лавы.

– Все как у нас, – заметил старшина и забросил в рот наркотическую жвачку. – Тебе дать? У меня большой запас.

– Нет, я еще не подсел. Я тут и месяца не пробыл.

– Тогда понятно. Я держался три месяца, пока не почувствовал, что крыша начинает съезжать. Пришлось спасаться.

Они направились в казарму, и в этот момент прямо над их головой стали взрываться «дурохлопы».

– Во! Весь набор! – воскликнул сержант, глядя на разносимые ветром клочья.

– А ты заметил, что они взрываются с тем же ритмическим рисунком, как и снаряды в лаве? – спросил Брейн просто так, не надеясь на понимание.

– Слушай, ты это тоже заметил?! – воскликнул старшина. – А я кому ни говорил, только плечами пожимали – никто не замечал!..

– У меня было так же, – улыбнулся Брейн. – А как думаешь, с чем это связано?

– Не знаю. Но неспроста. Есть тут какая-то загадка, которая может…

– Что может?

– Не знаю. Может что-то поменять в этой нашей жизни… – пожал плечами старшина. – Иногда такая тоска накатывает. Если бы не «лекарство», не знаю, что бы я сделал. Сбежал бы к генералу Сальери или прыгнул в лаву.

84

Три дня Брейн ежедневно выходил со старшиной Лоуном в патруль, и они устанавливали по восемьдесят новеньких тензоров, сверяясь с выданной им на планшете картой.

Другие патрули выходили на другие участки, и постепенно гарнизон отгораживался от лавы новыми контролирующими заслонами.

Сложность доставляло то, что, в отличие от прошлой базы, здесь до «берега» приходилось идти не десять минут, а все тридцать пять. Но осознание того, что лава находится сравнительно далеко, помогало Брейну чувствовать себя спокойнее.

Он даже не брал с собой тяжелую крупнокалиберную «пушку», с которой отличился на старой базе. Ограничивался легким пистолетом-пулеметом, и то лишь потому, что этого требовала инструкция.

На дежурство в выносных постах его не задействовали, и Брейн был этому рад. Сидеть в утепленной палатке и часами пялиться в монитор ему не нравилось. К тому же интересный собеседник, лейтенант Кайлер, остался на старой базе.

К исходу третьего дня сплошных дежурств и задушевных бесед со старшиной Лоуном Брейн решил поговорить с Штайером на предмет использования его командирского терминала для связи с командованием округа.

Капитан что-то такое уже подозревал и, опасаясь больших неприятностей, старался избежать разговора с Брейном тет-а-тет. Почти ежедневно подбрасывали то дополнительную партию тензоров, то отделение солдат, и у Штайера находились отговорки: дескать, приходи завтра, а сегодня сам видишь, какая запара.