Мы с Наташкой обменялись короткими взглядами. Состояние здоровья находившейся в коме Раисы Афанасьевны Георгиновна держала на контроле. Если бы не ложные сведения о смерти коматозницы, Георгиновна непременно добралась бы до нее и на одной ноге. И тогда эти ложные сведения засверкали бы стальными гранями правды.

Я все-таки решила присесть. Ноги начинали предательски дрожать, в моей буйной голове роились ужасные мысли. Но не хотелось терять из вида Георгиновну, не хотелось греметь вторым креслом, везя его через весь холл, а сесть рядом с ней и подавно было выше моих сил.

– Давай сюда, на подлокотник. – Для убедительности Наташка пошлепала по нему рукой, не надеясь, что в моем состоянии могу вспомнить, что это имя существительное обозначает.

– Угу, – промычала я и угнездилась на подлокотнике. Сразу стало легче. Появилась возможность высказать наболевшее – слова, клокотавшие в душе и ждавшие удобного момента вырваться. – Раиса ужасный человек. Но вы, Евгения Георгиевна, не лучше. Вы не сможете честно смотреть Светлане в глаза. Ненависть к своей матери она вам, возможно, и простит, но ее последствия… Положим, вы неумышленно отправили на тот свет Игоря, но зато смерть Раисы Афанасьевны старательно подготовили…

Георгиновна неожиданно завыла – я бы даже назвала это скулежем маленького несчастного щенка. От разъяренной ведьмы ничего не осталось. Перед нами сидела растрепанная пожилая женщина, потерявшая уверенность в себе, а значит, и в дальнейшей жизни.

Мне на моем подлокотнике стало жутко. Хотелось опереться на дружеское плечо. Получилось не совсем так, как хотелось. Кувыркнувшись к Наташке на колени, нашла опору во втором подлокотнике, что внесло некоторую сумятицу. Кресло возмущенно крякнуло, и мы с подругой ухнули вниз, по ходу дела догадавшись, что лопнула крестовина или что там у него еще в качестве опоры. В свое время Наталья в одиночку сломала мое кресло, плюхнувшись в него чуть не с разбега. Крестовину чинил Лешик.

Наташке, конечно, не повезло больше. Она застряла в бывшем кресле под острым углом, а меня с испуга, как всегда, в подобных случаях, немного парализовало. Орать подруга не решилась – боялась разбудить Светку, а ее толчки, щипки и тихие эпитеты до моего сознания не доходили. Когда дошли, стало еще хуже. Сдуру я решила помочь подруге выбраться из провала, не покидая ее коленей… И тут меня снова едва не парализовало. Я увидела круглые от ужаса глаза Наташки. Мне даже показалось, что у них поменялся цвет – с синего на черный. Я очень медленно повернула голову в сторону Георгиновны и вздрогнула, ощутимо продвинувшись вместе с Наташкой вниз. Кажется, до уровня «дальше некуда»: перед нами стояла безумная старуха на трех ногах (роль третьей выполняла лыжная палка) и тянула к моему горлу костлявую руку…

Я крепко зажмурила глаза, забыв, что могу отбиваться, и мысленно обругала подругу, которой самое время разбудить бы своим криком Светку.

– Руку дай! Дай руку, говорю! Ты русские слова понимаешь?

– Нет, – через силу прошелестела я Георгиновне, размышляя над ее садистским желанием удавить меня моими же собственными руками.

Мой ответ только укрепил ее намерение. Она вцепилась в меня намертво, и не успела я подумать, что левая длань у меня свободна для оказания сопротивления, как мощным рывком была выдернута из своего гнезда. Падение на пол пошло мне на пользу, я сразу сообразила, что протянутая рука Георгиновны была рукой помощи. Довольно ловко подползла на коленях к Наташке, сил на которую у Георгиновны уже не осталось, и легко перевернула подругу вместе с креслом на бок. Зрелище было еще то: из кресла, как затычка, торчала джинсовая задница. На мой взгляд, даже большего размера, чем на самом деле.

– Что вы наделали?!

В Георгиновне заговорила помощница по хозяйству.

– Всего-навсего прекратили вашу истерику! – кряхтя и поругиваясь, пояснила Наташка, выбираясь из ловушки. – Честно говоря, боялась, что дадите нам по кумполу очередным обрезком трубы. Кто знает, сколько вы их заготовили…

Георгиновна треснула Наташку по спине лыжной палкой и возмущенно прошипела:

– Я никаких труб не готовила! Та железка, которой ударила Раису, лежала у нее в коридоре. Это ее личное оружие обороны от грабителей. Все произошло так быстро и-и-и… Сама не знаю, как произошло. Она позвонила мне в прошлую пятницу, когда произошла трагедия, и сказала, что кое-что вспомнила про бутылку с ядом. Надо посоветоваться и решить, каким образом доказать невиновность Светланы в смерти Игоря. Звонок был поздно вечером. С расчетом на то, что я проведу бессонную ночь. Так оно и вышло. Я приехала к ней в субботу утром… Извините, сяду, нога еще побаливает… По каким-то основаниям она намеревалась перенести встречу, но я и слышать об этом не хотела. Мы сидели за столом на кухне, она пыталась угощать меня чаем, но я к нему даже не притронулась. Какой там чай! Совершенно неожиданно для меня и весьма миролюбиво Раиса потребовала заплатить ей сто тысяч долларов. Если нет долларов, то в евро – по официальному курсу Центробанка. Это цена ее молчания. Я ответила, что у меня нет таких денег, а если бы и были, то ни за что бы их не заплатила. Шантажисты меры не знают, и сроков давности для них не существует. Она все так же миролюбиво кивнула и сказала: «Хорошо». Потом поднялась, прошла в коридор, набрала по телефону какой-то номер и спросила: «Господин следователь?»

– Это она нам звонила! – пояснила мне Наташка, хотя я и сама прекрасно поняла. Если бы я отозвалась на звонок, Раиса начала бы плести какую-нибудь чушь о том, что желает встретиться, появились интересные обстоятельства, о которых она только что вспомнила…

– Я сразу испугалась и прошла следом за ней в намерении заставить ее положить трубку и вернуться к разговору, – продолжала Георгиновна. – Она меня оттолкнула.

Я отлетела к входной двери и упала. Поднимаясь, нащупала рукой какую-то обмотанную тряпкой железку. Значит, это был кусок трубы… Раиса по телефону разливалась соловьем о том, что она только что вспомнила некоторые детали по поводу вчерашнего убийства Арефьева… Просила ни в коем случае не выпускать из-под ареста Светлану. Она в сговоре со своей домработницей намеренно отравила человека, решив свалить ответственность на нее, соседку. Что еще говорила – не помню. На меня неожиданно накатила какая-то темная волна и… все. Очнулась я с этой железкой в руке. Прямо передо мной лежала Раиса, на полу было много крови… Она шла у нее из головы. Рядом валялся разбитый телефон. Я схватила с вешалки свою сумку и кинулась бежать. Прямо с железкой в руках. Ничего не соображала, пока не выскочила из подъезда. Мимо шли люди, и я опомнилась, но не совсем. Не таясь, отбросила железку в кусты и заспешила дальше. На бордюре пешеходной дорожки неловко подвернула ногу. Боль окончательно отрезвила. Мне не хотелось верить в то, что я только что убила человека. Какой-то мужчина, не помню, остановил передо мной машину и спросил, не нужна ли помощь. Я помотала головой, но встать не могла. Он сказал, что, возможно, у меня перелом, и выразил готовность довезти меня до травмпункта. По дороге все думала… Неужели я и в самом деле убийца?… Наташа, посмотрите, пожалуйста, как там Света?