Матросов спросил заинтересованно:

— До какой цифры?

На него шикнули. Крылов поморщился:

— Цифры не названы, но это и так ясно. Если нашадеятельность покажется для них полезной… к тому же если мы будем расти каксила, то и цифра может расти. А пока довольствуйтесь тем, что есть.

Матросов спросил деловито:

— Запас уже исчерпали?

— Будут оплачиваться и командировочные и прочиемелочи, — ответил Крылов уклончиво. — Да и вообще… сперва надо видетьпроекты, а потом просить под них деньги.

Кто-то наконец крикнул «гип-гип-ура», но голос прозвучалнеуверенно. Да и сам Крылов видел, что на лицах у многих осталась тень. Однодело — их собственное веселое хулиганство, другое — когда некиесерьезные дяди вот так вкладывают в тебя деньги. Это обязывает, не дает выйтииз игры.

— Итак, — сказал Крылов как можно бодрее, —начинаем работу! Пусть вас не смущает интерес к нам. По мере роста нашей силытаких интересующихся будет все больше. Для нас главное помнить, что мы —скифы. Высшая раса, сверхлюди, прямая спина и все такое прочее. И никому недадим увести себя, любимых и замечательных, в сторону.

На его столе, массивном и солидном, как и положеноруководителю движения, зазвенел навороченный телефон. Крылов не сразуразобрался, какую из кнопок нажимать, наконец прозвучал несколько встревоженныйголос охранника:

— Господин Крылов! Здесь двое хотят поговорить с вами.

— Впусти, — велел Крылов, не задумываясь.

Все еще коробило, что к ним можно только через кордонохраны, а в стенах коридора еще и металлодетекторы, но с другой стороны —мало ли какие братки захотят навязать им крышу и попробовать стричь купоны…

Скифы переглянулись, Откин сказал настойчиво:

— Ребята, пойдемте отсюда. Хотя бы сделаем вид переддругими, что мы люди сурьезные.

Последним из кабинета вышел Klm, подмигнул Крылову, держись,ты — глава, мягко прикрыл за собой дверь.

В помещение зашли двое крепких молодых парней. Нет, второйне так уж и молод, просто выправка, разворот плеч, подтянутый живот и прямаяспина, взгляд твердый, властный.

Когда Крылов увидел их входящими, между лопаток словнодунуло холодком — вот они, братки, щас назначат дань, но готовы выслушатьи его предложения… однако, когда увидел глаза старшего, между лопаток сталосовсем холодно. Да и младший старшему под стать. Если среди братвы немало тех,кто отслужил в ВДВ, а то и в элитных частях ФСБ, то по лицам этих видно: нибратве, ни доллару, ни президенту не служат.

Крылов поднялся из-за стола. Сесть не предложил, смотрелвопросительно. Старший коротко поклонился, на миг став похожим на Klm, голосего прозвучал, как команда на плацу:

— Макс Тимоноф, уполномоченный по связям. Это мойпомощник, Денис Снегирев.

Он даже не посмотрел в сторону стульев, но Крылов видел еготребование пригласить сесть, держаться как дома, услышать привычные словаприема.

Он сделал вид, что безмолвного намека-требования не понял,поинтересовался:

— По связям с чем? И кто вы?.. Простите, но у меня маловремени. Могу уделить вам не больше трех минут.

Младший напрягся, желваки вздулись, а скулы заострились. Вглазах полыхнуло бешенство. Старший, назвавшийся Тимонофым, кивнул.

— Да-да, простите… вы правы, наше упущение. Спасибо,что согласились выслушать нас. Я представляю блок патриотических организаций. Внего входят как крупные, например…

Крылов прервал:

— Не трудитесь перечислять. Я ценю ваше время, потомускажу сразу: ни в какие блоки и союзы мы не входим. И не планируем вдальнейшем. У нас своя программа, своя цель, свои методы.

Тимоноф, как старший, стиснул челюсти. На щеках выступиликрасные пятна. Похоже, не терпел возражений, что весьма странно дляуполномоченного по связям.

— Мы читали вашу программу, — сказал онсдержанно. — Многие пункты вашего… кружка весьма интересны. И дажепатриотичны. Потому мы предлагаем вам влиться в нашу мощную реку…

Крылов развел руками:

— Увы, в мощной реке наш ручеек растворится без следа.Мы же не хотим терять свой набор минеральных солей. Извините, но это —окончательно.

Младший прожигал его ненавидящим взором. Голова Тимонофасловно бы упала, срубленная, на грудь, это он так поклонился, прощаясь.Откланялся то есть. Крылов, не садясь, смотрел, как они одновременноразвернулись, выправку не спрячешь, пошли к двери. Выправка даже чересчур,словно это не остатки, а усиленные тренировки именно сейчас. Этакиевоенизированные уполномоченные по связям.

Яна, подумал он. Все эти дни, вспоминая победное шествиеАлексея, старался гнать ее образ из черепа, сердца и гениталий. Что он ей?Женщины предпочитают победителей! Зато сейчас, когда можно показать вот такое, вцентральной части города, с охранниками у входа и телекамерами…

Говорят, мелькнула мысль, что даже самая красивая женщина насвете не может дать больше, чем имеет. Дурость, на самом деле она дает ему все,чего тот лох ждет: в таких делах цену получаемому назначает мужскоевоображение…

И все же настроить себя на иронический лад не удавалось. Вгруди сладко защемило только от предположения, что может позволить себе увидетьее, заговорить, коснуться, войти…

Вокруг шумели голоса, скифы обсуждали пункты закона освободном владении оружием, в комнате пахнет пивом, солеными орешками и крепкимкофе, голоса жужжат, все спорят до хрипоты, наконец Откин отвалился от стола,глаза осоловевшие, прохрипел:

— Черт, с этой скифизацией я уже месяц как не бывал сженщиной!

Честный Гаврилов удивился:

— Так у тебя же есть жена?

— Ты бы еще бабушку вспомнил, — огрызнулсяОткин. — Ладно, а какие ограничения поставим на ввоз иностранного оружия?Какие-то ограничения должны быть?

Может, я влюблен, подумал Крылов. Ведь сама любовь похожа напривидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел. А если и я в такой желовушке?

Сердце тревожно и сладко колыхнулось. Неужто и его посетилоэто сладкое безумие?

Устал набирать ее номер, все занято, наконец догадалсявключить дозвон, минут через пятнадцать на том конце все же трубку сняли.

— Але? — просипел старушечий голос. — Вамкого?

— Яну, — ответил Крылов с неловкостью. — Онатам, в комнате Алексея…

— Нету там их, — ответила старушка. — Нету.Алеша уехал в свой офис, у него теперь агромадный офис, он становится бальшимчеловеком, о нас, старых, заботится… Уважительный такой, вежливый!