Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ярри, осторожно!..
Учитель снова оказался внизу, но, не обращая внимания на десятника, вывернул шею и смотрел на Ярри.
— Держи её крепче! Ни в коем случае не…
Десятник выхватил свой кинжал и ударил.
До них было ровно три шага.
Второй раз ударить он не успел. Размахнувшись, Ярри опустил бутылку на голову десятника. Что-то треснуло — так лопается полный молока кувшин, в который попадает шальной камень. Десятник начал заваливаться на бок. Учитель сбросил его с себя и, выхватив из рук опешившего Ярри бутылку, зашвырнул подальше, куда-то под колокол.
— Живо вниз!
Уже у самой дыры они налетели на Конопушку — тот, тяжело опираясь на длинную, выше его, трость спешил на помощь.
— Вниз, вниз, мальчики! — Учитель прыгнул прямо на камни, охнул, скатился по обломкам. Конопушка покрутил растопыренной пятернёй у виска, мол, совсем спятил, не иначе, — и тоже полез вниз.
Ярри, ожидая своей очереди, оглянулся. Просто так. Убедиться, что не показалось.
Бутылка треснула ещё у него в руке — и первые ниточки чернил стали просачиваться сквозь тряпки, когда он стоял над телом десятника. Теперь же бутылки вовсе не было видно, а над тем местом, где она лежала, пульсировало густое облако. Пульсировало и время от времени выпускало и вбирало в себя толстые, кургузые щупальца. Словно разминало пальцы.
Рядом лежал на боку десятник. Ярри видел его лицо — и видел, как он открыл глаза. Надрывно выдохнув, десятник зашарил рукой вокруг себя, упёрся и начал подниматься.
Облако разом выпустило больше дюжины длинных щупалец. Коснулось ими воина. Набухло, изменяя цвет: по краям — серый, ближе к ядру — иссиня-чёрный.
Десятник обернулся. Захрипел, дёрнулся, начал вставать.
Облако рывком перетекло: по щупальцам, словно по взбухающим венам, вылилось на андэлни и окутало его с ног до головы.
Почернело…
— Пригнись! — Учитель мог только кричать, но вот Конопушка был рядом, он схватил Ярри за рукав и дёрнул; вовремя. Прогремел гром, наверху что-то обрушилось, обломки брызнули во все стороны, забарабанили по стене, по тому месту, где только что стоял Ярри. Несколько камней, гулко подпрыгивая, скатились в зал.
Потом всё стихло.
* * *
Из-за пыли, засеявшей воздух мелкой белёсой взвесью, дышать в зале было невозможно. Ярри потёр пальцем глаза, чихнул, закашлялся и скривился от боли: когда падал, ушиб спину о камни. Теперь им с Конопушкой неделю, а то и дольше на Рябые путь заказан.
— Подслушивали, значит? Ну… молодцы.
Учитель с трудом поднялся, оторвал рукав многострадального пыльника и пытался перевязать рану. Кинжал десятника распорол ему плечо — больно, наверное, но не смертельно.
Перехватив взгляд Ярри, учитель ободряюще усмехнулся:
— Повезло. Его слишком вымотало ночное сражение. Иначе к тому времени, как ты поднялся наверх, всё бы уже завершилось, — и не в мою пользу.
— Что это было? — спросил Ярри, уже, в общем, догадываясь об ответе. — Ким-стэгат?
— Он самый. Конопушка, ну-ка взгляни, что там наверху.
— Сейчас… Ух ты! Рункейрова кровь!
— Ну, это вряд ли, — пробормотал учитель.
— Колокола нет!
— Что?! — Учитель раздражённо отбросил никак не желавший скручиваться рукав и поспешил к пролому. Забраться на площадку теперь было почти невозможно, груда камней осела, обломки скрежетали и при каждом шаге недовольно ворочались под ногами. Но всё было видно и так. Рядом с двумя колоннами, удерживавшими ось, вокруг которой вращался колокол, лежали чёрные угловатые куски. Всё, что от него осталось.
— Как и следовало ожидать, — сказал учитель. — Значит, это правда: если кляксу определённым образом подкармливать… хм… жаль, что так всё получилось.
— Вы про десятника?
Он удивлённо посмотрел на Ярри:
— Нет, конечно. Господин Досгридр заблудился в лабиринте, выбирая между долгом и честью. Это печальный выбор, и тот, кто соглашается выбирать, всегда теряет самого себя.
— Почему?
— Потому что нельзя отделить одно от другого. — Он снова посмотрел наверх, на обломки колокола, и во взгляде учителя Ярри, кажется, увидел что-то новое. Грусть, но в то же время и облегчение. — Ладно, пойдём-ка и займёмся делами. Сегодня вы спасли мне жизнь, а я… — Он помолчал. — Перед тем как вы уедете, я попрошу вас ещё об одной услуге. Втроём мы справимся быстро.
Они все думали, он сошёл с ума. Ошибались. Хотя, если бы действительно сошёл, наверное, было бы легче…
Сердце больше не болело, только ныло: монотонно, глухо. Хродас сидел, выпрямившись и расправив плечи, и казался сейчас себе струной на самом пределе натяжения. Поверни колки ещё хотя бы на полоборота — лопнет.
От свечей было мало света, а глаза слишком устали. Он старался расслабить взгляд, скользить им по коробу, в котором лежало тело. Где-то здесь, рядом… она должна быть где-то здесь… если она появится…
Когда бы не Грэлт, Хродас давно уже был бы в призрачном мире. Но Глухарь, как только остались одни, ухватил его за плечо неожиданно сильными пальцами, встряхнул и велел:
— Даже думать забудь! Ей не поможешь и сам пропадёшь.
Грэлт знал о призрачном мире больше, чем Хродас когда-нибудь узнает. Но Хродас послушался старика не поэтому. Если бы он был уверен, где именно её следует искать…
К тому же они могли разминуться.
И вот он сидел в часовне и ждал: живой покойник — оживления тела.
Пожалуй, в каком-то смысле Хродас уже переместился в призрачный мир: всё вокруг казалось ему зыбким и необязательным, как далёкие силуэты в муторном сне. Он был чужаком в собственном теле, сторонним наблюдателем. Две нити удерживали его здесь: надежда и боль.
Времени не стало. Сидя здесь, в часовне, он заново проживал случившееся. Записку, отправленную с Илданасом и Бйолалом. Ночь перед отъездом в Шэквир вис-Умрахол. Разговор со Жнецом. Короткую злую схватку у Звериных врат и холод секиры, что вот-вот должна была лишить его правой руки. Облегчение, когда приехали свои. Изумление: откуда?!.. почему жив алаксар?!.. Новость про Синнэ. И вдруг — ударом стального кулака по скуле — пришедшее осознание того, что это он её убил: если бы не записка и всё прочее, дочь была бы жива.
Сейчас он переживал всё это снова и снова, события тасовались, словно карты в колоде. Одно шло за другим, а третье внезапно вклинивалось между ними… менялось… харранская секира, никем не остановленная, лишала его руки… Жнец поил отравленным багадэйну-кэршири… отряд приезжал к Звериным вратам, но алаксара с ними не было…
Только одно не менялось никогда. Синнэ была мертва. Убита им.