Взяв у Кассандры бурдюк и прикрепив его к своему сиденью, я негромко, словно самому себе, сказал:

— Хорошо, что хотя бы кто-то из нас троих способен разумно мыслить.

Затем мы молча взяли вожжи и, ориентируясь по стрелке компаса, а также мысленно молясь о том, чтобы какому-нибудь из наших верблюдов вдруг не вздумалось зареветь, повели животных прочь от шатра. Так мы шли приблизительно четверть часа. Наконец, решив, что мы находимся уже достаточно далеко от лагеря туарегов, мы забрались на верблюдов и пустили их рысью по окутанной тьмой и ночной прохладой пустыне.

Снова взобраться на верблюдов, почти не отдохнув после целого дня езды на них под безжалостным солнцем, было для нас, конечно же, настоящей пыткой. Усталость, невыносимая жара, а также осознание, что мы находимся в одном из самых малопригодных для жизни уголков планеты, не имея при этом опыта пребывания в подобных условиях, — все это постоянно давило на нашу психику. К тому же мы понимали, что за нами рано или поздно погонятся вооруженные люди и ничего хорошего от этой погони ждать, естественно, не приходилось.

Мы ехали легкой рысью, поскольку наши верблюды, тоже невероятно уставшие за прошедший день, долго не протянули бы, заставь мы их двигаться быстрее. Хотя эти животные были приспособлены к жизни в тяжелых условиях пустыни, их выносливость имела свои пределы и пытаться достичь этих пределов нам отнюдь не хотелось.

Ситуация была настолько напряженной, что я уже не замечал ночного холода. Мое внимание было сосредоточено на маленькой стрелке компаса, ибо от нее, возможно, зависело, выживем ли мы или погибнем ужасной смертью. Каждые пять минут, зажигая фонарик, я проверял, в правильном ли направлении мы движемся. Через некоторое время я стал ориентироваться еще и по звездам, которые в эту безлунную ночь были очень хорошо видны на небе.

С того самого момента, как мы покинули лагерь туарегов, никто из нас не проронил ни слова: наши сердца сжимались от страха перед ночной темнотой и опасностями, которые таила в себе безлюдная пустыня. Кроме того, мы понимали, что туареги, обнаружив, что иностранцы сбежали, а их товарищ убит, скорее всего, бросятся в погоню с одним-единственным желанием — прикончить беглецов, как каких-нибудь паршивых шакалов.

— Через сколько времени, по-твоему, они заметят, что мы сбежали? — словно бы догадавшись о моих мыслях, спросила ехавшая позади меня Кассандра.

— Думаю, это произойдет через несколько часов, — ответил я, не оборачиваясь, и уточнил: — Когда придет время менять часового. Однако туареги не смогут пуститься за нами в погоню до наступления рассвета, потому что они просто не будут видеть в темноте наши следы.

В голосе Касси появились тревожные нотки:

— В твоих рассуждениях уж слишком много условностей, Улисс. Если туареги заметили наше исчезновение и если у них имеется при себе фонарь, то они, без сомнений, уже гонятся за нами.

— Но разве мы можем знать наверняка, какие действия они предприняли? Единственное, что нам остается, — это надеяться на лучшее. И если окажется, что туареги поджидают нас за ближайшим барханом, то… — Я тяжело вздохнул и сказал: — В конце концов, мы сделали все, что было в наших силах.

Кассандра, чуть подстегнув своего верблюда, поехала рядом со мной.

— Ну, Улисс, ты меня и утешил…

Мне захотелось вселить в Касси надежду, а потому я проигнорировал ее пессимистический тон.

— Не переживай, — ободряюще произнес я. — Я допускаю, что они вообще не станут нас преследовать.

— После того, как мы украли у них трех верблюдов и убили их товарища? — усмехнулась Касси. — Ты это серьезно?

— А ты сама подумай. У них огромный караван, с которым они должны двигаться на север. Туареги вряд ли решатся преследовать нас со всем своим караваном, потому что их скорость в этом случае будет меньше нашей, а оставлять полсотни верблюдов без присмотра посреди пустыни — это для них слишком большой риск. Поэтому им остается только разделиться на две группы и…

— И что?..

— В настоящий момент их осталось пятеро, — продолжал рассуждать я, в очередной раз включив фонарик и посмотрев на стрелку компаса. — Для присмотра за караваном должно остаться как минимум два человека, а значит, в погоню за нами могут отправиться максимум трое из них. Но ведь нас тоже трое, так что силы становятся, можно сказать, равными.

— Равными? Они — банда вооруженных до зубов туарегов, знающих здешние места как свои пять пальцев!

— Ну, об этом нам известно, а вот они, между прочим, не знают, насколько опасны или неопасны мы, есть ли у нас с собой оружие. Туареги уже один разок недооценили нас и в результате потеряли своего товарища, так что, вполне возможно, им больше не захочется с нами связываться. Во всяком случае, они наверняка долго будут спорить между собой, как им поступить, а это даст нам дополнительное время.

Кассандра тяжело вздохнула.

— Ну что ж, буду надеяться, что ты прав.

— Мы сумеем выбраться из этой переделки, Касси, можешь не сомневаться. У меня есть план.

Вскоре мы выехали к руслу высохшей реки, которое уже пересекали с караваном туарегов.

— Проф, Касси, — позвал я. — Как только мы спустимся в это русло, сразу же сделаем поворот на сто восемьдесят градусов и поедем на север.

— На север? — недоверчиво переспросил профессор. — Ты хочешь сказать, что мы все это время ехали на юг, а теперь повернем на север?

— Я так с самого начала и планировал.

— Ты что, с ума сошел? — возмущенно воскликнул профессор. — Разве мы не решили ехать на восток?

— Туда мы и поедем, но сначала сделаем небольшую петлю.

Касси хрипло рассмеялась.

— Извини, Улисс, — сказала она, — но если ты намереваешься запутать туарегов подобными маневрами, то я тебе напоминаю, что мы оставляем после себя на песке довольно отчетливые следы и поэтому наши друзья вряд ли нас потеряют, как бы ловко мы ни петляли.

Зная, что меня почти не видно в темноте, я криво улыбнулся.

— Ты сама сказала, что наши следы остаются на песке. Когда же мы пересекали с туарегами это русло, ты, возможно, заметила, что грунт здесь такой твердый, что верблюды не оставляли на нем вообще никаких следов.

— Тем не менее я не понимаю, почему ты сначала потащил нас на юг, а теперь хочешь повернуть на север, если нам нужно двигаться на восток, — пробурчала Кассандра.

Я невольно щелкнул языком, раздражаясь от того, что приходится тратить время на разъяснения.

— Видите ли, я хочу проехать примерно в течение часа по сухому руслу, а затем выбраться из него и двинуться на восток.

— А разве мы не выиграли бы время, если бы поехали в этом направлении с самого начала? — сердито спросил профессор. — Зачем нам нужно было совершать эту бессмысленную петлю?