К тому времени КГБ располагал обширной информацией о том, что в Узбекистане, Азербайджане и других хлопкосеющих республиках имеют место массовые приписки хлопка. Для сокрытия приписок на заводы и фабрики страны, перерабатывающие хлопок, поставляли его отходы – линт и улюк. За прием вагона с отходами существовала такса взятки – 10 тысяч рублей. За подписанные документы по вообще пустому вагону – 20 тысяч рублей.

В начале 1984 года Управлением КГБ по Москве и Московской области была реализована часть этих материалов. В Московской, Рязанской, Воронежской областях и других регионах взяли с поличным при даче взяток директоров хлопкозаводов Джизакской и Хорезмской областей. По их месту жительства произвели обыск. К такому повороту событий махинаторы готовы не были, и поэтому результаты были ошеломляющими. У арестованных изъяли огромные ценности и деньги.

В течение десяти – пятнадцати дней были арестованы несколько директоров хлопкозаводов Джизакской области и начальник объединения «Джизакзаготхлопкопром» родственник и земляк Рашидова Каюм Шадиев. Арестовали директоров фабрик в Воронеже, Серпухове, Рязани, Чебоксарах. После этого дело передали по подследственности в Прокуратуру СССР, и его принял к производству заместитель Каракозова Алексей Васильевич Чижук.

Между тем в Узбекистане началась кадровая чистка. Прокурором республики назначили Бутурлина. Формируя будущую команду, он пригласил меня к себе:

– Владимир Иванович, как ты смотришь на то, чтобы пойти ко мне заместителем?

Я, признаться, немного растерялся и ответил, что подумаю. Рассказал о предложении Каракозову.

– Ты знаешь, я никого при выдвижении тормозить не буду. Но зачем тебе это? Ты что, собираешься туда за взятками?

– Герман Петрович, вы сами знаете, сколько возможностей для злоупотреблений допускает мое должностное положение, и для этого не нужно ехать в Узбекистан.

– Я лично тебе не советую, – отрезал он. – Сейчас там нашими руками расправятся с неугодными и теми, кто пострадает под горячую руку. Потом наступит отрезвление, и местные начнут расправляться с пришельцами. Где ты тогда будешь искать работу? Ты об этом подумал?

Каракозов, как всегда, оказался прав, и я глубоко благодарен ему за то, что не согласился тогда с предложением Алексея Васильевича.

Между тем так называемое хлопковое дело разрасталось как снежный ком. Собственно, оно расследовалось в двух направлениях. Перед следственной группой Прокуратуры СССР стояла задача выявить организаторов приписок и взяточничества в отрасли и связанных с ними работников партийных и советских органов. В распоряжение Бутурлина выделили большую группу следователей и оперативных работников из различных регионов страны, которые разбирались с приписками хлопка на местах, то есть в районах и областях республики.

Показания о даче взяток министру хлопкоочистительной промышленности Узбекистана Усманову и его заместителям предопределили их дальнейшую судьбу уже в первой половине 1984 года. Они были арестованы. Непосредственно работу на этом участке возглавил Константин Майданюк, а летом 1984 года хлопковое дело предложили принять к производству мне. В нашу группу вошли также коллеги по следственной части Анатолий Кондратов и Виктор Королевский.

Размах хищений и взяточничества поражал воображение. Взятки давали десятками и сотнями тысяч рублей. При таких объемах пересчетом денег себя не утруждали. Купюры паковали в коробки определенного вида, например из-под пива, водки, обуви и т. д. Произвольно определялись единицы условного измерения, то есть доверху наполненная коробка пачками купюр номиналом 10 рублей составляла, например, 200 тысяч рублей.

Естественно, не обходилось и без обмана. Помню, как возмущался на допросе заместитель директора Пахтакорского хлопкозавода Бабаев, получивший от директора завода Худайкулова одну из коробок. Недовложение составило три тысячи.

Взятки давались открыто, и преступные связи между собой практически не скрывали. Однажды министру Усманову понадобились для передачи наверх сто тысяч. Располагая огромными личными сбережениями, он тем не менее дал задание найти нужную сумму начальнику объединения «Хорезмзаготхлопкопром» Джуманиязову. У последнего после ареста изъяли миллионы, но он не счел нужным использовать их во исполнение поручения и осчастливил ответственным заданием директора Янгибазарского хлопкозавода Абдуллаева.

Этот настолько обрадовался, что тут же сообщил своей подчиненной – любовнице по совместительству:

– Шоира, нас осчастливил сам министр! Будем давать ему сто тысяч.

– Это большое доверие, – заверила любимая начальника, – но своих тратить не надо, дай задание классификаторам[46].

Сказано – сделано. Собрав нужную сумму, Абдуллаев повез деньги в Ташкент. Джуманиязова не нашел и решил деньги припрятать. Сделать это поручил своему сыну-студенту.

– Сынок, это очень важное поручение. Нам доверяет сам министр! – сказал он.

Обрадованный столь деликатным поручением молодой человек посвятил в задание хозяина дома, где квартировал, похваставшись при этом, кому предназначены деньги. Итак, взятка еще не дошла до адресата, а о ней уже знали семь человек. Никто из них не задумывался об уголовной ответственности за соучастие в даче взятки, посредничестве, недонесении о преступлении, наконец.

И вот приблизился «день икс».

– Где деньги? – раздался по телефону грозный рык Джуманиязова.

– Они в Ташкенте у моего сына. Он их вам принесет, – подобострастно ответил Абдуллаев.

– Твоего сына я не знаю, – обрезал начальник. – Пусть их доставит тот, кто знаком мне лично.

Под рукой оказался только муж сожительницы. Ему и доверили «страшную тайну». Взятку он понес вместо сына Абдуллаева, но вместе с ним, как говорят – доверяй, но проверяй. Ну наконец-то деньги дошли до взяткополучателя, подумает читатель – и ошибется.

В гостинице посредников ждал не Джуманиязов, а его брат – преподаватель одного из ташкентских вузов. Сто тысяч стали перебрасывать в портфель, уже набитый под завязку денежными знаками. И опять же портфель принял не министр, а его родной брат Анвар, ожидавший компанию на улице в автомобиле «жигули». Не правда ли, прекрасная свидетельская база для следствия? Этот эпизод прошел в суде, как говорят, на ура.

Да, суммы взяток были огромными, и уже в начале расследования перед нами встал вопрос: а вообще, они реальны или нет? Неужели приписки позволяли изымать деньги в таких размерах? Между тем в Узбекистане нарастало озлобление против работников следственных групп.

Первые ростки возмущения действиями центра стали появляться в показаниях руководителей среднего звена.

– Вот вы во всем обвиняете нас, но наберитесь смелости и порядочности, поднимите видеозаписи последнего посещения Узбекистана Брежневым, – говорили нам. – На партийном активе, обращаясь к Рашидову, генсек спросил: «Ну что, Шараф Рашидович, дадим стране шесть миллионов тонн хлопка?» – «Трудно, Леонид Ильич, но постараемся», – бодро отрапортовал Рашидов. Мы не могли потянуть такой план. Наш потенциал – не более пяти миллионов в год. Нас вынудили приписывать, нас сделали преступниками, а теперь вы же с нами расправляетесь.