– Спасибо тебе, благодетель мой! Закрыли тему, я сама разберусь! – Марина снова отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Вот это сюрприз! Но этого и следовало ожидать – относительно молодой еще, здоровый мужик ни за что не станет прозябать возле больной жены, это закон такой. Можно вынести это один раз, ну, два, как исключение, а потом все приедается, напрягает, начинает мешать. А Егор провел возле ее постели времени едва ли не больше, чем в ней. А если учесть, что сейчас Коваль меньше всего похожа на нормальную женщину, скорее – на резиновую куклу, у которой только рот хорошо работает…

– Да-а-а! Правильно говаривал в свое время Мастиф – любви нет, ну нет ее, и все тут! Как только все разлаживается в постели, можно считать это концом брака. Что мне делать теперь со всем этим, а? Как сейчас приехать домой и сделать вид, что я не в курсе? Как смотреть ему в глаза, зная, что у него есть кто-то, кроме меня? Черт… А как он может говорить мне какие-то слова, вообще прикасаться ко мне, как он-то может?! Воистину, мужики такие твари! Что делать мне, что делать со всем этим, как быть дальше? Ей-богу, я рехнусь, пока доеду до дома! – бормотала она вполголоса, надеясь, что сидящий рядом Хохол ее не слышит. Ей всегда становилось легче, когда она проговаривала вслух то, что доставляло боль. – Хохол, – глухо спросила она, развернувшись к телохранителю. – А вы с Розаном не напутали ничего?

– Если бы! – вздохнул он, убивая последнюю надежду и ненавидя себя за это. – Ты ведь знаешь, что я не хочу тебе плохого, мне в падлу за базар не отвечать. Я сам их видел.

– Она красивая?

– Не надо, а? – попытался опять уклониться Хохол, но не вышло – Коваль смотрела в упор, не мигая, и он не выдержал, отвел взгляд и пробормотал: – Ничего…

– Не ври! Терпеть этого не могу!

– Ну, да, красивая! – заорал он, прижимая ее к себе. – Полегчало, мазохистка чертова?

– Полегчало, – спокойно совсем откликнулась Марина. – Лучше меня?

– Ты и сама знаешь, что лучше тебя нет!

– Как видишь, уже есть. Во всяком случае, для Малыша.

– Да вертел я Малыша твоего! Я его завалю, точно! Клянусь, Коваль, если он не образумится, я его завалю!

– Тогда потом не забудь завалить и меня, – совершенно серьезно попросила она, заглянув в его бешеные глаза. – Мне незачем – без него, – и Хохол, поняв, что она не шутит, отшатнулся…

…И вот она лежит на столе, а массажист Костя терзает ее несчастные ноги, которым абсолютно все равно, что он там с ними делает, ничего они не чувствуют. И только поясница болит от его крепких пальцев.

– Вам хоть немного лучше, Марина Викторовна? – поинтересовался парень, заканчивая работу.

Коваль набросила на себя полотенце и недоуменно посмотрела на него:

– Ты шутишь? Мне и так было нормально, вообще не понимаю, зачем Егор напрягает тебя.

– Да мне нетрудно, просто хочется помочь.

«Ага, за сто баксов в час и я бы хотела помогать! Да черт с ними, с деньгами, платит все равно Малыш, пусть делает, что хочет, мне наплевать, меня другое мучает – как сейчас вести себя, что говорить, что вообще делать. Прикинуться овцой бестолковой и молчать? Не смогу. Устроить разборки, выяснить все до конца? А если он уйдет? Черт…»

Присутствие массажиста начало раздражать, мешало думать, и Марина нетерпеливо махнула рукой, велев уходить.

Вечером Егор вошел с букетом желтых хризантем… «Господи, цинизм какой – наверняка едет от своей мадам, а жене цветочки несет, мол, вечная любовь!» – как же захотелось Марине врезать этим веником прямо по его красивому лицу, да так, чтобы полосы остались! Но она сдержалась, спрятав глаза и сцепив зубы.

– Как ты, детка? – спросил муж, присев на край постели.

– Еще жива, как видишь! – процедила Коваль.

– В чем дело? – сразу напрягся Егор.

Она молчала, не в силах вымолвить больше ни слова, иначе просто разревелась бы, а показывать мужу, как ей плохо, не хотела ни при каких условиях.

– Не крути хвостом! – приказал он, беря ее за подбородок и разворачивая лицо к себе. – Я же вижу, произошло что-то.

– Отстань, а? – пробормотала Марина, снова отворачиваясь. – Голова болит у меня.

– Давай принесу таблетку.

– Не надо.

– Может, ты хочешь чего-нибудь? – не отставал Егор.

– Единственно, чтобы меня оставили в покое хоть на вечер!

– Это ты размахнулась – на вечер! А как же я? Между прочим, я скучал… – Его руки легли на грудь, и Марина вздрогнула, представив, что именно таким жестом он кладет их на грудь еще кому-то. – Да что с тобой сегодня? – в голосе послышались ласковые нотки, он прилег рядом и стал гладить ее по голове, по лицу, расстегивать черную кофточку на пуговках, стягивать лифчик.

– Егор, перестань, я не в настроении! – отрезала Коваль, не глядя на него, но было поздно сопротивляться – она лежала уже почти голая, что-что, а это Малыш умел делать быстро.

Мысленно ругая себя за слабость, Марина сдалась совсем без борьбы, стянула с него пиджак, галстук, рубаху, потянулась к ремню брюк…

Егор рывком поднял ее и усадил к спинке кровати, а сам встал на колени над ней, сжав ее ноги своими.

– Девочка моя, ну, что же ты замерла? – хрипло спросил он, подтягивая ее голову к себе и наматывая длинные волосы на руку. – Иди ко мне.

Коваль подняла на него глаза и внимательно посмотрела, пытаясь уловить в его лице хоть что-то, какой-то намек на ложь, след вины, хоть что-то… Но Малыш смотрел ей в глаза без тени смущения, его ничто не угнетало. А, что самое интересное, Марина не чувствовала того, что он изменяет ей, интуиция никогда ее не подводила. Странно как-то.

– Детка, что-то не так? Ты не хочешь меня? – никак не мог понять причину промедления Егор.

Марина коснулась его губами, и он застонал, получая наконец желаемое, то, что так любил, то, от чего не отказался бы ни за что.

– Ты моя девочка, как же мне хорошо с тобой… люблю тебя, ты знаешь, как сильно я люблю тебя? – прошептал он чуть позже, сжимая ее в объятиях. – Нет, ты не можешь знать этого – нет слов таких, чтобы рассказать.

– Что это с тобой сегодня, а? – поинтересовалась Коваль, запустив пальцы в его волосы. – Такое ощущение, что ты пытаешься зализать что-то.

– Мне нечего зализывать, родная, я просто подумал, что в последнее время я мало говорю тебе приятных слов, мало целую тебя, вообще мало уделяю внимания. Ты все время с Хохлом…

– Ревнуешь?

– Ты прекрасно знаешь ответ, так зачем спрашиваешь? – Голова Егора нашла себе уютное место на ее животе, и теперь он дышал на него, заставляя покрываться мурашками. – Я убил бы его иной раз, смотреть не могу, как он прикасается к тебе, к моей девочке, как берет на руки, как уносит куда-то. Детка, у вас точно ничего не происходит?