Тем временем они начали пересекать реку выше по течению от моста, используя понтонные лодки. Лодка, в которой ехал Левдаст, перевернулась, и он погиб бы вместе со своими товарищами, если бы не пустился вплавь. С Божьей помощью вторая лодка, прикрепленная к первой и перевозившая пленников, оставалась на плаву. Затем заключенных в цепях привели к королю и предъявили обвинение. Им предстояло умереть, но король переменил свое решение. Он освободил их от оков, но продолжал держать под стражей, не причинив вреда, но под наблюдением.

Тем временем герцог Берульф и граф Евномий распространили в Туре слух, что король Гунтрамн собирается захватить город Тур. Воспользовавшись этим, Берульф велел тщательно охранять город, чтобы не произошло ничего дурного. Они искусно разместили у ворот охрану, предполагая защитить город, но на самом деле продолжали охранять меня. Они дошли даже до того, что отправили ко мне людей с советом, что лучше всего было бы, чтобы я собрал в моей церкви все самое ценное и попытался тайно бежать в Клермон. Но я не сделал так, как им хотелось.

Затем король собрал совет епископов своего королевства и велел, чтобы дело тщательно расследовали. Несколько раз тайно допросили архидьякона Рикульфа, и он рассказал множество небылиц обо мне и моем окружении. Плотник Модест сказал Рикульфу, когда он клеветал на меня: «Какой же ты негодяй, что замышляешь дурное и плетешь заговоры против твоего собственного епископа, никого не слушая! Лучше будет, если ты промолчишь, попросишь прощения у своего епископа и таким образом вернешь его расположение».

В ответ архидьякон начал кричать: «Этот человек велит мне замолчать, вместо того чтобы раскрыть правду! Он – враг королевы, потому что хочет помешать нам расследовать обвинения, выдвинутые против нее». О случившемся тотчас доложили королеве Фредегунде, Модеста арестовали, подвергли пытке, избили, заковали в цепи и заперли в тюрьме.

Когда он сидел там, между двумя стражниками, отягощенный цепями, прикрепленный к колоде, наступила полночь, и стражники задремали. Модест вознес молитву Господу, чтобы Он Своей всемогущей волей снизошел к бедному убогому, привязанному и не желавшему этого. И Он устроил так, чтобы тот освободился с помощью вмешательства святого Мартина и святого Медара.

Цепи распались, колода расщепилась, дверь в темницу открылась, и Модест покинул тюрьму и вошел в церковь святого Медара, где я проводил ночное бдение.

Тем временем епископы собрались на вилле короля Хильдеберта в Берни-Ривьере, где им повелели остановиться. Король прибыл, приветствовал собравшихся, они благословили его, и он занял свое место. Затем Бертрам, епископ города Бордо, против которого вместе с королевой выдвинули обвинение, открыл дело и начал допрашивать меня, заявляя, что я являюсь автором обвинений, выдвинутых против королевы Фредегунды и его самого. Я все отрицал, как только мог, утверждая, что я не мог сказать ничего подобного. Другие могли прислушиваться к подобным слухам, самому же мне подобные мысли никогда не приходили в голову.

Тем временем за домом начинал нарастать шум среди тех, кто там собрался. «Почему на святителя Божия возводят напраслину? – кричал народ. – Почему король не прекратит это дело? Не только епископу, но даже рабу нельзя предъявлять подобные обвинения! Увы! Увы! Милосердный Господь, приди, мы возносим Тебе молитву, помоги Твоему слуге!»

Король же сказал: «Выдвинутое против моей жены обвинение прямо оскорбляет меня. Если вы считаете, что в деле против епископа следует выслушать этого свидетеля, он готов и ждет. Если, однако, вы сочтете, что это не так, то мы должны принять заявление епископа и сказать об этом. Я здесь, чтобы выслушать ваше решение».

Все присутствующие только удивлялись мудрости и выдержке короля. Они единогласно согласились со следующим решением: «Будет неправильно, если мы примем свидетельское показание низшего по чину против епископа». Окончательное решение оказалось следующим. Я должен был, после того как отслужат мессу на трех разных алтарях, очистить себя от обвинения, поклявшись. Условия противоречили канону, но я выполнил их, принимая в расчет чувства короля. Должен только добавить, что принцесса Ригунта, сочувствовавшая мне и моим страданиям, продолжала поститься вместе со всеми своими домочадцами, пока один из слуг не пришел и не заявил, что я выполнил все условия, навязанные мне.[126]

Снова епископы собрались в присутствии короля. «Епископ выполнил то, что ему велели, – заявили они. – Неужели остается только одно – отлучить от причастия тебя вместе с Бертрамом, выдвинувшим обвинения против своего коллеги епископа?» На это король Хильдеберт ответил: «Я только повторил то, что мне стало известно».

Тогда епископы потребовали назвать того, кто ему рассказал об этом. Король ответил, что слышал клеветнические измышления от Левдаста. Граф уже бежал, он оказался человеком нестойким в своих намерениях и сомневающимся в решениях. Тогда все собрание епископов объявило, что этот источник скандала, хулитель королевы, тот человек, кто обвинил своего собственного епископа, должен быть отлучен всеми церквами в качестве наказания за то, что бежал из комнаты суда.

Они подписали письмо и послали его с целью выполнения ко всем епископам, которые не смогли присутствовать. Затем они вернулись домой в свои епархии. Когда Левдаст услышал, что произошло, он стал искать убежища в церкви Святого Петра в Париже. Позже Левдаст узнал, что король издал декрет, что ни один человек во всем королевстве не должен ему предоставлять убежище в своем доме. Кроме того, он узнал, что его сын, оставленный дома, умер.

Он тайно направился в Тур и перевез самые ценные свои вещи в место, расположенное где-то около Буржа. Его преследовали люди, посланные королем, но ему снова удалось сбежать. Его жену схватили и отправили в ссылку в окрестности Турне. Рикульфа, архидьякона, приговорили к смерти. Мне удалось вымолить ему жизнь, но я не смог избавить его от пытки.

Ничто, даже металл не мог бы вынести такие удары, вытерпеть которые пришлось этому жалкому существу. С третьего часа дня его подвесили к дереву, с руками связанными за спиной. В девять часов его сняли, растянули, затем избили палками, прутьями и двойными кожаными ремнями. Причем бил его не один человек или двое, а все те, кто мог дотянуться до его жалкого тела.

Наконец, находясь почти при смерти, он открыл правду и публично выдал свой тайный замысел. Он признался, что все обвинения в адрес королевы были сделаны с целью принудить ее бежать из королевства. Предполагали, что, убив братьев и отца, Хлодвиг должен был сделаться королем, в то время как Левдаст получит герцогство. Священника Рикульфа, с тех времен, когда святой Евфроний, епископ, сделался близким другом Хлодвига, должны были попросить возглавить епископство Тура, а он, субдьякон Рикульф, должен был стать архидьяконом.

С помощью милости Божьей я благополучно добрался до Тура. Там я обнаружил, что в моей церкви произошла большая неразбериха благодаря священнику Рикульфу. Этот человек поднялся из весьма низкого положения и был назначен епископом Евфронием архидьяконом. Получив священнический сан, он и проявил свою истинную натуру. Он всегда вел себя неподобающим образом, хвастаясь и дерзко обращаясь с окружающими.