— Мы занимаемся?! — возмущенно завопила Ифе, словно играя перед воображаемой камерой. — Шайка обкуренных придурков подожгла мое такси, а ты меня спрашиваешь?! Ну, знаешь! Короче, ты опоздала — их уже и след простыл. Они были в шапочках с прорезями для глаз — во всяком случае, большинство из них. Какие-то подонки из ИРА или того хуже. А что, ты их не встретила, когда ехала сюда? Может, хоть успела заметить, как они перелезали через изгородь?

Я невольно хмыкнула про себя — Брона держала свой блокнот с таким видом, будто это был «магнум», о котором она наверняка втайне мечтала. Остальные копы, вызвав пожарную машину, болтались без дела с тем озабоченным и страшно деловым видом, который они привыкли напускать на себя в подобных случаях.

— Я бы сказала, очень удобно, — заявила Брона, бросив многозначительный взгляд на нас с Фионой.

— Удобно? Для кого, позволь спросить?! — услышала я вдруг собственный возмущенный крик. — Какие-то ублюдки спалили машину моей сестры, благодаря которой она зарабатывала на жизнь, а ты являешься сюда и имеешь наглость намекать, что это ее рук дело?! Да ты вообще в своем уме, а?

— А вы-то сами видели этих… этих типов? — спросила Брона, обращаясь к Фионе, которая вместо того, чтобы принять участие в разговоре, застывшим взглядом смотрела в темноту. К этому времени копы, отыскав садовый шланг, пытались — правда, безуспешно — бороться с огнем, который алчно пожирал останки бедняги «мерса».

— Я спала. — Фиона зевнула во весь рот. — Мы все спали. Все, что мне удалось разглядеть, это их спины… Впечатляющее зрелище, можешь поверить мне на слово. Почему бы тебе не попробовать их поймать?

Мне нечасто доводилось видеть, как Брона выходит из себя, — разве что однажды, много лет назад, когда Мартин Кларк, с которым мы учились в одном классе, стащил ее любимую куклу и утопил ее в заливе. Тогда нам обеим было лет по шесть. Но сейчас она явно взбесилась — сунув блокнот в карман, повернулась к Фионе и смерила ее таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы от моей сестры осталась жалкая кучка пепла.

— Мы только что нашли его, — прошипела она. Губы у Броны прыгали то ли от злости, то ли от едва сдерживаемых рыданий. — Но тебе ведь и так об этом известно, не так ли? Если хочешь знать, он до сих пор сидит там, под деревом, словно ждет, пока кто-нибудь вызовет «скорую». А дыр в нем столько, что у меня пальцев не хватит сосчитать? Скажи, вы все там были, да? Потому что из него вытекла вся кровь, до последней капли, — он бледный, как привидение. Только не вздумай снова вопить, что ты, мол, понятия не имеешь, о ком это я, потому что я не такая дура, как ты думаешь!

— Джим мертв, — проговорила Ифе таким бесцветным, лишенным каких-либо эмоций голосом, как будто Брона просто спросила у нее, который час. — Так это правда? Ну, с подозреваемыми, думаю, все ясно, да? Так что если ты рассчитываешь на сочувствие, то явилась не по адресу, дорогая.

— Попробуй убедить меня в том, что вы все не имеете к этому никакого отношения. Давай, я слушаю.

— Мы не имеем к этому никакого отношения, — послушно повторила Ифе.

— Слушай… Объясни же хоть что-нибудь, — взмолилась Брона — так тихо, что я едва ее расслышала. — Это была месть за то, что он сделал с тобой, да? Может, даже самозащита? Он что — напал на тебя… с оружием? Или на одну из твоих сестер? — Убедившись, что Ифе молча смотрит на нее немигающим взглядом, Брона совсем пала духом. — Ты и дня в тюрьме не просидишь! — пообещала она, но мне показалось, что эти слова были адресованы ей самой. — Если сейчас расскажешь мне обо всем. Обещаю тебе, все тебя поймут!

— А как насчет Сары Мак-Доннел? — перебила я. — Она тоже поймет?

Ифе метнула в мою сторону взгляд, ясно говоривший: «Заткнись, идиотка! Тебя не спрашивают!»

— Так, значит, это все-таки вы его убили? — быстро спросила Брона, обращаясь ко мне. Лицо ее в этот момент являло собой этакую маску христианского всепрощения. Если бы я только могла ей что-то объяснить… сознаться. Треск и шипение у меня за спиной постепенно стали стихать — сожрав «мерседес», пламя понемногу угасало, как насытившийся зверь.

— Нет, — буркнула я, притворяясь рассерженной. — Просто мне понравились твои слова насчет того, что, мол, все нас поймут. Ответь мне на один вопрос, хорошо? А они понимают, что тот человек, что там сидит под деревом — или где он там сидит — изнасиловал и избил мою сестру?! О… кажется, я догадываюсь. Конечно понимают… даже слишком хорошо — именно поэтому старались держаться подальше от нас. Точно мы прокаженные. Даже ты, Брона. Так ведь, а, сержант?

— А если я сейчас плюну и уеду, а вернусь с крутыми парнями из Корка или вообще из Главного управления, тогда что? Держу пари, вам конец. — Взгляд ее прощупывал наши лица в надежде, что одна из нас дрогнет и клюнет на удочку. Напрасно. Мы просто отвернулись — и продолжали молчать.

— Почему бы вам не повернуть оглобли, шериф? И не попробовать вместо этого поймать тех, кто оставил мою сестру безлошадной? — вмешалась Фиона, с видимым трудом выдавив из себя кривую улыбку. — Они ведь не могли далеко уйти. У нас тут с дорогами туговато, знаете ли. Просто-таки Форт-Апач, где даже женщины не могут чувствовать себя в безопасности.

Я едва успела прихлопнуть ладонью рот, чтобы не разразиться истерическим смехом. Пришлось согнуться пополам — иначе мой желудок издал бы голодное рычание. Потом я вдруг почувствовала, как по лицу у меня текут слезы. Я убила человека, крутилось у меня в мозгу, тот донес эту мысль до желудка, так что уж лучше поплакать, чем блевать где-нибудь в кустах… В общем, ты меня понимаешь.

— Я всегда верила тебе, — прошептала Брона, обращаясь к Ифе, но теперь в глазах ее стоял жгучий стыд.

— Конечно-конечно, — глухо бросила моя сестра… точно ветер прошелестел в сухой кроне мертвого дерева.

Брона, привстав на цыпочках, бросила взгляд поверх ее головы на погруженную в темноту дорогу — туда, где свет мигалок пожарной машины вспарывал мрак сполохами голубых неоновых огней. Вся ее спесь вдруг разом пропала — и Брона стала похожа на воздушный шарик, который проткнули иголкой. Помахав своим людям, уже сидевшим в машине, она нахлобучила на голову фуражку — теперь мы уже больше не видели ее глаз.

— Ответь мне только на один вопрос, — глухо бросила она Ифе, но было ясно, что это адресовано нам троим. — Ты готова к этому? Я хочу сказать — к расследованию, допросам, судебному разби…

— Спасибо, что приехала, Брона, — перебила Ифе, щелкнув затвором уже разряженной двустволки.

Брона, конечно, узнала карабин, который не раз видела, когда была еще маленькой, но, будучи служительницей закона до мозга костей, не могла не устоять перед искушением сделать еще один заход.

— А разрешение на него у тебя есть?

— Ты выписала его сама, — невозмутимо, без малейшего намека на сарказм в голосе, ответила Ифе. — Но если твоим парням удастся обнаружить в этом металлоломе хоть одно пулевое отверстие, я сама надену на себя наручники.