Переворот в пользу Лжедмитрия III посеял рознь и смуту в самом подмосковном лагере. Боярин Трубецкой и окружавшие его дворяне, оправившись от испуга, пытались организовать тайный заговор против самозванца. В конце марта 1612 года Трубецкой прислал в Троице-Сергиев монастырь двух дворян братьев Пушкиных. Через своих посланцев он просил монахов помочь ему заключить соглашение с Пожарским, чтобы сообща «промышлять» над врагами, «которые нынече завели смуту». Находившийся в монастыре думный дворянин Василий Сукин охотно поддержал этот план вместе с тамошним архимандритом и старцами. Пожарский получил от них пространное послание. Старцы передали ему предложение встретиться с Трубецким «во едином месте, где вам Бог благоволит», и «положить» благой совет о государе, «кого нам даст Бог наш», пока многие города еще не успели присягнуть вору и ратные люди под Москвой «рознею своею не потеряли Большого каменного города и острогов и наряду».

Минин и Пожарский с большой выдержкой старались предотвратить вооруженное столкновение с казацкими таборами, поддерживавшими псковского вора. Они отвергли предложение о тайном сговоре с Трубецким. Князь Трубецкой получил боярский чин в Тушине и заслужил репутацию самого преданного из слуг тушинского вора. Минин и Пожарский попросту не доверяли ему. А кроме того, они знали, что Трубецкой был человеком слабым, и подлинной властью и влиянием в таборах пользуется не он, а Заруцкий. Пожарский понимал, что немедленное выступление против казачьего царька сплотит сторонников самозванца и вновь разожжет пламя гражданской войны. Он решил выждать. Последующие события показали всю мудрость такого решения.

Атаман Заруцкий занимал несколько иную позицию, нежели Трубецкой. Переворот застал его врасплох, хотя своей агитацией в пользу коломенского воренка он сам невольно подготовил почву к успеху Лжедмитрия III. Присяга открыла новому самозванцу путь в Москву. Псковский вор готовился прибыть в столицу и предъявить права на Марину Мнишек в качестве ее супруга и отца ее ребенка. До сих пор атаман пользовался безраздельным влиянием на Марину Мнишек. Царица видела в нем свою последнюю опору. Она вступила в любовную связь с ним. Воскрешение законного супруга грозило ниспровергнуть все достижения атамана. Но он был не таким человеком, чтобы без борьбы уступить любовницу и власть безвестному бродяге и проходимцу. Впрочем, не одни только личные мотивы побуждали атамана отказать в поддержке новому царьку. Заруцкий был достаточно искушенным политиком и понимал, что попытка навязать стране псковского вора может окончательно погубить власть первого земского правительства. Если псковский вор и нужен был атаману, то лишь для того, чтобы усадить на трон царицу Марину и «царевича» Ивана.

В середине марта 1612 года ополчение постановило направить в Псков новое посольство. Сторонники Лжедмитрия III настояли на том, чтобы послов сопровождали триста казаков. Таким путем они желали обеспечить государю безопасный проезд из Пскова в царствующий град. Заруцкий знал, что вся его сила заключена в поддержке казачьих станиц, и не стал перечить народу. Но атаман добился того, что главой посольства стал Иван Плещеев. Бывший любимец тушинского вора и его боярин, Плещеев служил в полку у Заруцкого и считался его человеком. Назначение Плещеева вызвало гнев Трубецкого и его сообщников по заговору. В письме Пожарскому троицкие старцы утверждали, будто Плещеев (имени его покровителя Заруцкого они не называли) организовал присягу в пользу псковского вора, и ругали его как злодея и богоотступника.

Трубецкой не доверял Заруцкому и Плещееву и не посвятил их в свои планы. В свою очередь, казачий атаман и его сторонники организовали свой заговор за спиной Трубецкого. Никто не знает, о чем Плещеев совещался с Заруцким перед своим отъездом. Ясно лишь одно – Заруцкий обладал реальной властью в ополчении, и его подручный Плещеев никогда не решился бы восстать против утвержденного присягой псковского «государя» без прямых указаний с его стороны.

Миссия Плещеева была достаточно сложной. Отправляясь в путь, казаки поклялись на кресте перед всем честным народом, что еще раз «досмотрят» псковского царя «в правду» и обличат его, если он окажется не тем, за кого себя выдает. Если же государь истинный, его надлежало торжественно препроводить в столицу.

11 апреля 1612 года земское посольство прибыло в Псков. Какими бы ни были инструкции, Плещеев повел дело с большой осторожностью. Не желая рисковать головой, он, будучи допущен к руке «царя», громогласно признал его истинным Дмитрием. В течение месяца бывший тушинский боярин усердно разыгрывал роль преданного слуги, а тем временем тайно готовил почву для переворота.

Не надо было быть провидцем, чтобы заметить, что самозванец не пользуется популярностью у населения Пскова. Найденные в городской казне деньги Матюшка вмиг пустил на ветер, после чего стал добывать деньги «немерным правежом». Зажиточные горожане, обложенные поборами, с возмущением наблюдали за тем, как «государь» с подчеркнутой щедростью раздает жалованье ворам казакам, вчерашним ярыжным и боярским холопам. Псковичи призвали «государя», чтобы он оборонил их от врагов. Ничто не укрепило бы так престиж самозванца, как военная удача, пусть даже самая небольшая. Как на беду Матюшка не обладал никакими военными способностями. Все его попытки изгнать из Псковщины Лисовского неизменно заканчивались поражением.

Воздвигнув в Пскове призрачный трон, царек усвоил все повадки своих предшественников. Он спешил взять от жизни все, что можно. Матюшка бражничал и предавался разврату. Его слуги хватали на улицах приглянувшихся ему городских красавиц и приводили их ночью во дворец «на блуд».

Роль самодержца оказалась беглому дьякону не по плечу. На него смотрели тысячи глаз, от него ждали новых и новых подтверждений того, что он впрямь сын Грозного. В ответ же слышали затверженную речь, порядочно всем надоевшую. Шли месяцы, и многие стали понимать, что песенка самозванца спета.

Недовольных в Пскове было более чем достаточно, и Плещееву удалось составить обширный заговор против вора. В нем участвовали несколько старших воевод, дворяне и псковские торговые люди, негодовавшие на поборы царька.

В мае шведы осадили псковский пригород Порхов. Заговорщики использовали момент, чтобы удалить из Пскова казачьи отряды, преданные самозванцу. Матюшка чувствовал, что дело неладно, и искал случая бежать из Пскова. Но псковичи не выпустили его из крепости. 18 мая 1612 года самозванец был разбужен в своем доме посреди ночи. Кто-то ломился к нему в ворота. Матюшка успел вскочить на неоседланного коня и без шапки в одном плаще бежал из крепости. Его сопровождали князь Хованский и немногие казаки. Беглец не знал того, что ночевавший во дворце Хованский был одним из главных заговорщиков. Не владея собой, не зная дороги и не соображая, куда повернуть, вор промчался мимо Порхова и оказался на пути к Гдову. Спутники покидали его один за другим. У одних кони не выдержали бешеной скачки, другие не желали рисковать головой.

Высланная из Пскова погоня вскоре напала на след вора и без труда захватила его. По улицам Пскова самозванца провели как пленника, привязанным железными путами к коню. Псковичи немедленно посадили Матюшку «в палату» под стражу. Произошло это 20 мая. Плещеев снарядил нарочного в Москву и известил ополчение об аресте самозванца.