Византиец Евагрий в «Церковной истории» отмечает следующие качества нового императора: «Но по жизни своей он был беспорядочен: совершенно утопал в роскоши и постыдных удовольствиях; он был страстный любитель чужого имущества, так что все употреблял, как средство для беззаконной корысти, не боялся Бога даже в раздаче священных степеней (то есть церковных должностей и санов), которые продавал кому случилось, открыто полагая предметом торговли. Будучи одержимым двумя пороками — наглостью и малодушием…» и так далее{82}.

Царствование свое Юстин Младший начал с того, что вызвал к себе прославленного тезку — полководца Юстина, сына Германа, в котором многие видели самую лучшую кандидатуру в императоры и связывали с ним надежды на военные и политические успехи империи. Младший предложил тезке стать вторым в Византии человеком, официальным наследником и отправил его управлять Египтом.

Египет по тем временам был самой богатой провинцией, житницей империи, но войск там практически не было. Через некоторое время ревнивый к чужой славе император отправляет в Александрию наемных убийц, и они ему привозят отрезанную голову умерщвленного во сне в своей постели полководца Юстина. «И не прежде оставили свой гнев и насытились кипящей ненавистью царь и супруга его София, как увидели отрубленную голову Юстина и попрали ее ногами», — с горечью отмечает летописец{82}.

Уж не знаю, кто или что покарало Юстина II — Бог или некая коварная болезнь, но уже через несколько лет после столь жестокой расправы с конкурентом император заболевает и начинает постепенно терять рассудок. К 574 году сумасшествие василевса стало уже невозможно скрывать от подданных, и императрица София находит ему удачного соправителя — Тиберия, талантливого и опытного полководца, мудрого политика и просто благородного человека. В качестве соправителя Тиберий несколько поправил византийские дела, и по смерти Юстина, последовавшей после тяжкий мучений, вызванных все той же болезнью, стал императором.

Тем не менее, уже на седьмой день своего недолгого правления Юстин успел принять аварское посольство. Поскольку шел 565 год, и Баян с войском находился во франкских пределах, очевидно, что к этому времени аварская орда поделилась на части. Видимо, какие-то отряды кочевников и, вполне возможно, старики, женщины и дети, остались в Причерноморье, в землях кутригуров и антов. Весть о смене власти еще не могла достигнуть Баяна, поэтому оставленный его замещать руководитель сам отправил посланцев к Юстину, что говорит об определенном, достаточно высоком уровне организации власти у этого племени. Но византийский император то ли в виду неопытности, то ли, как полагали современники, «по легкомыслию», завел моду свысока разговаривать со всеми варварами. В результате и это посольство вернулось в Степь ни с чем.

Между тем на задунайских равнинах назревали решающие события. Два германских племени — гепиды и лангобарды готовились к войне друг против друга. Давайте чуть внимательнее присмотримся к этим племенам и местам их обитания.

По свидетельству Прокопия, «гепиды захватили и держали в своей власти город Сирмий и большую часть Дакии»{164}. Что такое Дакия, нам в подробностях расскажет Иордан: «На севере и северо-западе по этой области протекает Тизия (Тиса), с юга отсекает ее сам Великий Данубий (Дунай), а с востока Флютавзий (Олт). Между этими реками лежит Дакия, которую наподобие короны ограждают скалистые Альпы (Карпаты)»{96}.

Европа в середине I тысячелетия н. э.

Взглянем на карту. Гепиды, по свидетельству древних, жили между Тисой, Дунаем, Олтом и Карпатами — на территории большей части современной Румынии, востоке Венгрии и севере Сербии. Окруженная со всех сторон широкими реками и Карпатскими горами Дакия — земля гепидов — была хорошо защищена, оборонять ее было легко. Наверное, именно поэтому гепиды и смогли ее сохранить в своих руках со времен победы над гуннами.

Единственное уязвимое место их владений — тот самый город Сирмий, а точнее часть Второй Паннонии, находившаяся в их власти. Чтобы попасть туда, гепидам каждый раз приходилось преодолевать многоводный Дунай. А между тем провинция Вторая Паннония была богата и выгодна в стратегическом плане, уступать ее врагам не хотелось.

Земли лангобардов располагались западнее от гепидов. Как сообщает Прокопий: «Император (имеется в виду Юстиниан) одарил их городом Нориком, крепостями в Паннонии и другими местами… Поэтому лангобарды осели на этом берегу Дуная недалеко от гепидов»{164}.

Лангобардам принадлежала вся оставшаяся часть нынешней Венгрии — от Тисы и за озеро Балатон, а также сербская часть междуречья Тисы и Дуная. Они как бы нависали над Второй Паннонией, восточная часть которой вполне могла им принадлежать. Чтобы выйти к яблоку раздора — Сирмию, им не надо было пересекать широкие реки, достаточно было пройти чуть западнее, по нынешним словенским землям в районе города Марибор.

Конфликтовали меж собой эти два германских племени давно и упорно. Великий Юстиниан знал, что делает, когда выделял варварам владения. Братоубийственные войны доходили до того, что в племени лангобардов, которое почти всегда оказывалось слабее своих врагов, порой не оставалось здоровых воинов-мужчин, способных держать в руках оружие.

Говорят, что и свое племенное имя — лангобарды (что значит — «длиннобородые») этот народ получил после одной такой разорительной войны, когда почти все мужчины были убиты, и войско гепидов шло на их становища, оружие взяли в руки женщины этого племени. Чтобы хотя бы на расстоянии походить на настоящих воинов, они свои длинные волосы завязали спереди узлом под шлемами. Женщин было много, и когда они вышли в поле перед своим лагерем, гепиды, видевшие это зрелище издалека, подумали, что к врагам на помощь пришли какие-то новые племена. «Откуда взялись такие длиннобородые?» — якобы удивились они и повернули в свои земли. Так женщины этого племени спасли себя и оставшихся мужчин, а заодно заполучили новое имя для своего народа — лангобарды.

Правду ли говорит легенда или нет, не знаю, но то, что гепиды зачастую в боях превосходили своих врагов, подтверждается свидетельствами многих ромейских писателей. Поэтому лангобарды были озабочены поиском союзников. Тем более что Византия в последнее время в этом конфликте держала сторону гепидов.

Не появись в этих краях племя аваров, лангобарды, конечно же, повинуясь логике истории, должны были бы исчезнуть как самостоятельное племя, разделив судьбу готов или вандалов. Мир бы никогда не узнал ломбардийцев — северных итальянцев, не увидел бы расцвет их городов — Милана, Флоренции, Генуи, Венеции. Не было бы романа Ромео и Джульетты, картин и скульптур Микеланджело и Рафаэля, творений Леонардо да Винчи и трудов Макиавелли. Зато, возможно, было бы некое другое великое германское государство где-нибудь в районе современной Румынии. Впрочем, похоже, мы несколько забежали вперед.