Туда ехали, абсолютно не представляя, с кем и где мы будем драться. Догадывались, что будут здоровые мужики. Угорали, пока ехали, но в воздухе ощущался некоторый мандраж. По дороге к Варшаве ехали и разговаривали: внутренний посыл был у всех однозначный — назад пути нет! Со щитом или на щите. Либо мы побеждаем, и Ярославка продолжает своё существование, либо её никогда уже больше не будет. Другого отношения к этому у нас не было. Надо выложиться до конца, проявить всю силу духа. В безысходности есть только один вариант — побеждать!

Нас встретили в Варшаве поляки — были совсем не впечатлены нашим внешним видом. Здоровяков среди нас не было, все худые, половина вдобавок невысокого роста.

Нас везли два часа на машинах, я даже успел поспать, чтобы избавить мозг от разрывающих мыслей. Быстрей бы драка! Мы были очень напряжены. Машины остановились на дороге — нам показали на тропинку. Идите по ней — там будет противник. Баннер лежит вот в этой машине в багажнике, победите — заберёте. Нет — нет.

Идём по тропинке, видим их на поляне. Я даже не знал, как называется банда, которая там стояла. Парни были на порядок крупнее нас — но не сказать, что суперздоровые. Было уже без разницы, каких они габаритов. Мы врубаемся в них — начинается драка. Они оказались никакими бойцами — мы надавали им в одну калитку! Те переживания, которые кипели внутри, настолько всех нас взвинтили, что мы их просто порвали. У поляков не было такой мотивации. В драке они не помогали друг другу, каждый дрался сам за себя. У нас же на помощь летели мигом. Кроме того, они не были готовы серьёзно терять здоровье — получив нормально по щщам, поляк поднимал руки и начинал говорить: «Баста! баста!» В драке раз на раз они превосходят физически наших хулиганов, но в массовой драке проигрывают более слаженной в групповых действиях банде. Им крепко досталось.

С нашей стороны пострадал только один из парней, Коля М-р. Ему подбили глаз. Он высморкнулся кровью — начал стремительно расти бланш под вторым глазом. Коля был как китайский пчеловод. Во второй драке с поляками ему тоже не повезло — опять два синяка под глазами.

Баннер вернулся в Россию. Честь фирмы была восстановлена. В этом случае проявилась вся суть Ярки — без разницы кто, но всегда находились люди, которые подрывались по первому слову и делали своё дело.

В драке со Шленском из Вроцлава сценарий драки повторился. 35 на 35. С их стороны огромные накаченные кабаны. С нашей стороны — состав худышей. Как и в драке за баннер, поехали драться далеко не те, кто, по идее, должен был драться. Было порядочно хороших бойцов, но были и люди, в эффективности которых в данной командировке я испытывал сильнейшие сомнения. Один из поехавших парней весил 40 килограммов!!!

С нами был один из олдовых RBW. Когда он увидел состав Шленска, то побледнел, посмотрев на них и посмотрев на нас. Мы ставили на одно — на взаимовыручку. Было ясно, что драка не должна превратиться в поединки «один на один» с этими стероидными Годзиллами. Мы настраивались биться до конца, без оглядки на всё. Победа или смерть.

Перед дракой мы встали в линию, и я сказал парням:

— Вы должны драться не за себя. Каждый из вас должен драться за людей рядом, за каждого из своих, кто рядом с вами. Вы должны сделать всё, чтобы никто не получил по голове, чтобы каждый остался целым. Если каждый из вас будет биться так — мы всегда победим.

Мы встали в круг, обнялись, посмотрели друг другу в глаза. Потом развернулись и пошли на поле. По дороге зарядили «Звучит наш гимн!» Поляки ждали, выстроившись в линию. Из-за накаченных габаритов казалось, что их в два раза больше, чем нас!

Срубаемся с ними — начинается замес. Все, с кем я махался, были на голову выше и намного шире меня. Я упал в партер со своим оппонентом: сначала он был на мне, потом я сел сверху. В этот момент ко мне подлетает поляк, начинает меня бить. Я вцепился в первого поляка, и, пока его держал, в моей голове была только одна мысль:

— Сейчас я на себя оттягиваю двоих, значит, кому-то из наших легче!

В этот момент подбежал Кирилл и вырубил поляка, который меня бил. Подлетели ещё ребята. Дальше мы так и работали, кидаясь из стороны в сторону на выручку своим.

В какой-то момент возникла короткая заминка. Стоит толпа наших и толпа поляков. Я вылетел к ним, пробил по щщам пшеку, потом ещё одному. Все кинулись вперед и Шленск смяли. Был угар — один из наших парней дрался в шлеме для водного поло — поляк ударом ноги умудрился порвать этот шлем. Многие поляки убежали в кусты. Мы вынесли их на силе духа, с нашей стороны было много разбитых лиц. Вообще чистых лиц не было ни у одного человека — весь наш состав успел получить по щщам. Шленск выглядел не лучше. Поляк, который вёз нас на эту драку, валялся после неё без сознания около 15 минут.

После драки один из поляков при нас позвонил по мобильному и сказал кому-то, что их побили школьники.

Я ехал с работы. Сделал пересадку с кольцевой на радиальную.

Пятница, тёплый весенний вечер, «час пик» уже прошёл. Было свободно, большинство пассажиров ехало сидя.

В вагоне ехал молодой человек высокого роста, довольно крепкий. Было непонятно, то ли он пьяный, то ли принял каких-то наркотиков, но вёл себя крайне неадекватно — приставал к пассажирам, цеплял девчонок за коленки, заваливался на людей. Так он и шёл по вагону. В итоге дошла очередь до меня. Но тут нашла коса на камень.

У меня в руках была спортивная куртка.

Он мне начинает что-то говорить:

— Ты молодец, нормальный ты парень… только отдай мою спортивную сумку!

С этими словами ни с того ни с сего он хватается за куртку и начинает её вырывать, пытаясь упереться в меня ногой! Я воспринял это не просто как верх наглости — это был её запредельный айсберг!

Говорю ему один раз:

— Прекрати!

Бабушка рядом начинает причитать:

— Мужчина, отстаньте от мальчика!

Придурок не унимается. Я отбил куртку, но он успел исподтишка сунуть мне в грудь. Стою и чувствую, что закипаю. Мы доехали до «Коломенской» — двери открылись и закрылись.

Только двери закрываются — он опять приближается ко мне и предлагает выйти один на один на следующей станции.

Коротко отвечаю:

— Да пошёл ты нах!

Тут же бью ему троечку — боковой, апперкот, боковой. Мужик падает на пол. У меня опускается планка, начинаю его методично добивать, с криками: «Лежать, тварь!» Он меня очень сильно разозлил — я колошматил его довольно долго. Руки разбил об него сильно.

Когда я остановился, мужик был в крови, что-то бормотал, но ещё оставался в сознании.

Поднимаю голову — весь вагон смотрит на меня реально обалдевшими глазами!

Ничего себе, наконец-то восторжествовала справедливость!

Ко мне подошли мужики, пожали руку и сказали: