– Все три? Ларгитас что-то скрывает от нас?!

– Не могу знать.

– Приказываю: в бой не вступать. Сохранять нейтралитет до особого распоряжения.

– Даже в случае повторной атаки?

– Если брамайны будут поддержаны своими антисами, выполняйте союзнические обязательства. Если Ларгитас будет поддержан своими антисами, отведите флот в нейтральную зону. Повторяю: ждите особого распоряжения…

Космос, Великий Космос.

Тебе ведь наплевать, правда?

IV

В оазисе течет река, алая как кровь.

Цветом странность реки не исчерпывается. Возникая из ниоткуда, в сетчатом багрянце тростника, она исчезает в никуда, теряясь в зарослях пунцовой опунции. В крови радостно плещутся криптиды. Плавные изгибы щупальцев взлетают над поверхностью, чтобы скрыться в глубине и возникнуть снова, тремя метрами дальше. В реке водится рыба, спруты устроили за ней охоту.

Горакша-натх меняет восприятие. Это дается ему с трудом: большая часть сил и внимания уходит на регуляцию энергобаланса. Все время надо подправлять настройки и тонкие связи волнового тела. С момента выхода в волну это получалось у йогина рефлекторно, теперь же он вынужден поддерживать баланс сознательно. Проблемы начались в дороге, когда цельность иллюзорной реальности начала давать сбои. Песок под ногами всхлипывал, от усталости хотелось петь, расцветка неба вызывала похотливые желания. При виде оазиса рот наполнился приторно-сладкой слюной, а в ушах зазвучали переборы струн. Внешние искажения оставили гуру равнодушным, но они затронули и самого йогина. Настройщик-невидимка подтягивал колки вины[19] по имени Горакша-натх, приходилось то и дело вмешиваться, гнать шарлатана прочь, восстанавливать прежнее выверенное звучание.

Мир стремительно терял полярность и объем. Двумерные карикатуры, состоящие из черточек и кружочков, тащились по безжизненной плоскости. Первичная Ойкумена не просто осталась за кадром – чудилось, что она сгинула без остатка, со всей ее физикой, химией и астрономией. Каждый миг хотелось выглянуть туда, где ты родился жалким комком плоти, убедиться, что у этой монеты сохранилась не только решка, но и орел. Страх смерти, дурной советчик, нашептывал: малое тело? Мир его праху, дружок. Теперь ты – волновой призрак без якоря. Дунет ветер, тебя понесет по волнам и разобьет о скалы…

Так умирают антисы, думает гуру. Наверное, так умирают антисы.

Сравнение дышит безумием.

Страх перерастает в панику. Горакша-натх не выдерживает, выныривает из-под шелухи. Это стоит йогину остатка сил. Благой Рудра, хвала тебе! Вроде бы космос еще существует. Он полон вязкого тумана, сквозь него едва просвечивают угольки звезд. Один горит ярче других – костер в тумане. Ближайшая звезда? Туман клубится, редеет, оборачивается пустыней. Уже и не разобрать, был ли космос на самом деле.

Течет река, алая как кровь. В реке пирует стая.

– Вы готовы к повторению операции?

Голос шри Сандерсона сух и колюч. Звуки ледяными пальцами хватают гуру за шиворот. Козлоногий ракшас, каким здесь выглядит ларги, забрался в колючие заросли опунции. Давясь и чавкая, он набивает рот плодами, что совершенно не мешает ему говорить. Плоды имеют вкус горького миндаля, несвойственный опунции. Горакша-натх уже успел их попробовать.

Горечь иллюзии, содрогается йогин.

– Раздумали доставлять меня на Ларгитас?

Ракшас сдвигает брови:

– Будь моя воля…

– Будь ваша воля, я бы уже давал показания в службе безопасности Ларгитаса. Нет, не давал бы. Ваши коллеги-телепаты выпотрошили бы меня, не спрашивая разрешения. Наше с вами сотрудничество в сравнении с этим – цветочные стрелы бога любви.

Шри Сандерсон кусает губы, глядит исподлобья:

– Вы готовы или нет?

– Надеетесь, что вам снова повезет? Ментальный резонанс? Общность переживаний?

– Черт вас дери! Готовы или нет?!

– Готов. Условие прежнее.

Вместо ракшаса беседу продолжает его раковина. Звук превращается в кулак и бьет гуру в висок.

V

Мириады назойливых мошек. Зудят, скребут лапками, роятся в извилинах мозга. Вгрызаются глубже, еще глубже. Мочи нет, как хочется выковырять и передавить этот гнус.

Размозжить голову о камень?

В прошлый раз ларги работал аккуратнее. Устал? Раздражен? Решил досадить ненавистному брамайну? Сосредоточься, велит себе Горакша-натх. Отрешись от страданий. Они – благо, они увеличивают ресурс. Убей злость. Она туманит зеркало дхармы. Успокойся… Благие намерения звонко лопаются, и сознание рушится в собственные недра, словно хибара нищего после взрыва газового баллона.

Страха больше нет. На страх нет ни сил, ни времени.

Что есть? Бункер.

Бункер, где держали Натху, распахивается перед йогином. В свое время Горакша-натх точно так же распахнул подземную цитадель перед людьми субедара Марвари. Хитросплетения переходов и комнат, неоновое свечение силовых кабелей, мерцание линий связи, пульсация волноводов…

Аура дотягивается до минус одиннадцатого уровня. Дальше – тьма, неизвестность. Расширенная до предела, аура включает участок поверхности вокруг бункера. Кто притаился, замер за облысевшими кустами?

Да, гуру-махараджа, это ты.

Не называй меня так, говорит йогин йогину. Между нами нет отношений наставника и последователя. Наши отношения иные: здесь и там, прошлый и нынешний, зритель и участник.

Хорошо, соглашается прошлый. Видишь? Группа Марвари уже пробилась на минус восьмой. Кипит бой. Маруты сражаются с мумиями в бинтах силовой брони. Помню, кивает нынешний. Я распахиваю дверь, гнет свое участник. Видишь? Марвари в коридоре. За дверью прячется ракшас в облике хищной жабы – телепатка-ларги…

Время застывает. Нет, движется. Ползет со скоростью тени от гномона солнечных часов.

– Ваша работа?

Вопрос задает шри Сандерсон.

Гуру не удивлен. Нынешний не удивлен, потому что ждал появления отца Натху. Прошлый не удивлен, потому что занят. Прошлый бьется насмерть с Сандерсоном-прошлым, факиром с дудкой. Бьется чужими руками, но это не важно.

– Вы про дверь?

– Да. – Шри Сандерсон сгорает от нетерпения. – Это вы открыли дверь?

– Я.

– Каким образом? Вы хакер?!

Йогин улыбается, слыша изумление телепата:

– Можно сказать и так. Я расширил свое энергополе на большую часть вашего бункера. Так я управлял техникой, потоками энергии, информацией…