Ему нужно где-то найти денег, чтобы оплатить квартиру, раздать долги, заняться поиском работы — при том, что его никуда не берут. Тоскливо, в общем… Может, лучше было бы погибнуть в том взрыве? Тогда бы не пришлось сейчас признавать, в какой заднице он оказался!

— Эй, тебя подвезти?

Ренат невольно вздрогнул, услышав знакомый голос. Он был не из пугливых, просто сейчас он слишком сосредоточился на собственных мыслях, убедил себя, что в этой толпе его никто не знает. Вот и поплатился за это, позволив застать себя врасплох!

Посмотрев в ту сторону, откуда прозвучал голос, он обнаружил Ярослава Мазенцова, опирающегося на блестящий бок дорогой спортивной машины. Эта показная роскошь сейчас особенно раздражала Рената, который не знал, где хоть кусок хлеба достать. Ему хотелось пройти мимо, сделав вид, что у него дела и ему совершенно некогда. Но… какие у него могут быть дела, в самом-то деле?

Он приблизился к машине, однако остановился дальше, чем требовалось.

— Чего тебе? — настороженно поинтересовался Ренат.

— Поговорить с тобой хотел.

— О чем? Как я твоей тачиле колеса проткнул?

— Как ты моему лучшему другу жизнь спас. Держи.

Мазенцов протянул ему конверт — большой, но не слишком увесистый. Ренат принял его, открыл, ожидая увидеть там деньги. Ему было тошно принимать подачки, но он сам себя загнал в положение, в котором ничего иного не оставалось.

Однако в конверте были не деньги, а какие-то бумаги.

— Это еще что?

— Договор, — невозмутимо пояснил Мазенцов. — Можешь считать это предложением о сотрудничестве.

— О каком еще сотрудничестве?

— Бизнес у нас с Леоном идет неплохо, это ты и сам знаешь. Мы давно уже подумывали о том, что надо развиваться. А раз так, нам понадобится оперативник. Ты, конечно, не идеальный вариант, но и я, и Леон считаем, что потенциал у тебя есть.

— Я… не знаю… — растерялся Ренат. — Я к такому не готовился…

Он и правда не ожидал, что так быстро перескочит от мести и преследования к работе на этих людей. Ему хотелось согласиться — но мешала гордость.

Не похоже, что Мазенцов пытался его унизить, обмануть или поквитаться с ним. Он наблюдал за Ренатом с легким любопытством — и не более того. Вообще, было бы странно, если бы человек с его деньгами реально устроил такую сложную расплату за пробитые шины!

— Мне нужно подумать! — заявил Ренат. Лучшего выхода он пока не видел.

— Думай, пожалуйста, дело хорошее. Но, парень, я бы на твоем месте сопли не жевал! Такое предложение делают не часто, а отзывают очень быстро. Если учитывать все «прелести» твоего резюме… Попытка у тебя будет только одна.

* * *

Анне отчаянно не хотелось говорить об этом, но она знала, что придется. Удачный момент никогда не наступит, его просто нет. Раз уж она пообещала, нужно выполнять… Да и потом, все давно к этому шло. Если она хотела остаться с Леоном, она не могла скрывать от него нечто столь существенное.

Но узнать имел право только он. Анна специально выбрала момент, когда в доме больше никого не было: Мира уже осмотрела ее и уехала, Дима и не собирался заезжать, Ярик возится с тем парнишкой, который спас Леона. Так что свидетелей не будет…

Леон вошел и прикрыл за собой дверь.

— Как ты и ожидала, мелкий этот, Никита, сразу рванул в полицию, — указал он.

— Но облом?

— Естественно, облом.

— Хорошо. Мне жаль, что пришлось использовать Никиту, но скоро ты поймешь, почему я это сделала.

— Уж хотелось бы! Ты даже не сказала мне, с чего мы вдруг его отпустили. Держали, держали — и отпустили!

— Вот поэтому.

Анна развернула к нему ноутбук, стоящий на мобильной подставке возле ее кровати, и запустила видео. На экране появился прекрасно знакомый Леону мужчина — смуглый, черноволосый и кареглазый. Он сидел в кабинете, обставленном дорогой деревянной мебелью, и смотрел прямо в камеру. Его лицо было спокойным, а голос — серьезным. Не возникало ощущения, что все это постановка или что его заставляют говорить.

— Меня зовут Вадим Смоленский, под таким именем я известен сегодня в России. Но это не единственное мое имя и не единственная личность. Я — преступник, и я был им много лет. Сегодня я расскажу все, что вам обо мне неизвестно.

И он сдержал свое слово — это была настоящая исповедь. Юпитер детально, год за годом, день за днем, перечислял худшие поступки своей жизни. Одного лишь этого было достаточно, чтобы обеспечить ему серьезные неприятности.

Но если бы речь шла об одной только исповеди, он еще смог бы выкрутиться. Поэтому Анна заставила его переслать ей копии документов, подтверждающих его преступления. Она могла нанести серьезный удар — и даже разрушить его бизнес-империю.

Правда, делать этого она не собиралась, она получила то, что хотела: гарантию ненападения. Не такую существенную, как похищенный Никита Давыдов, конечно, но куда менее хлопотную в хранении.

Раньше такой гарантией служило доверие. Но теперь глухая боль в ее животе напоминала, что слову Юпитера лучше не верить. Да он и сам знает, как подставился! И знает: если с Анной что-то случится, его обвинят в первую очередь. Она надеялась, что этого будет достаточно для мира между ними. Она только того и хотела — чтобы он держался подальше, чтобы ей не пришлось постоянно оборачиваться и шарахаться от каждой тени.

Вести с ним переговоры было нелегко. Когда выяснилось, что она организовала похищение Никиты, Юпитер, естественно, был в ярости. Он рвался встретиться и поговорить с ней, но она не позволила. Раз он не ввалился в ее загородный дом, значит, не сумел вычислить, где она, все прошло по плану.

Анна была с ним немногословной. Она просто отсылала ему инструкции и не собиралась изливать душу. Она не обсуждала то, что произошло у дороги, ей было горько вспоминать это. У нее сейчас был единственный в мире рычаг давления на Юпитера, и она собиралась использовать его по полной.

Она получила, что хотела — компромат на него. В качестве моральной компенсации она потребовала у Юпитера собрать доказательства против Арсения Гончарова. Ведь это из-за него она не смогла нормально заниматься расследованием того дела! Но больше Анна такого не планировала. Раз уж мосты сожжены, нужно забыть, что Юпитер вообще существует.

И вот теперь у нее было все, о чем она просила — и Никита вернулся на свободу.

Запись была длинной, почти полтора часа, но Леон просмотрел ее всю. Он, бывший полицейский, прекрасно понимал, какую ценность представляют собой признания Юпитера. Ему наверняка хотелось использовать их прямо сейчас! Но Анна, конечно, не позволила бы ему. Она слишком хорошо знала Юпитера: он сумеет вывернуться даже теперь и будет мстить. Так что компромат на него был ценен именно как последнее решение.