— Честно? Никак. Он сам предложил. Я же говорю — у них бизнес такой.

— Классный бизнес. Только непонятно, как организованный.

Ларри пожал плечами.

— Чего здесь непонятного? Правильно организованный бизнес. Вот ты, к примеру, такой бизнес организовать бы никогда не смог. Только не обижайся… Не потому, что не умеешь, а потому что не можешь. За этим их бизнесом целая система стоит. Такая система, которая только в нашей стране и может быть. Вот ты мне как-то говорил… про любых двух людей и рукопожатия. Не напомнишь?

— Подожди, — задумался Платон. — Забыл. Вот чёрт! Теоремка такая была, из теории графов. Любые две вершины чего-то там соединяются простой цепью не длиннее чего-то… Не помню сейчас. Ну, идея такая. Берём двух любых людей на земле. Совершенно любых. Так вот. Обязательно существует парочка других людей, которые хоть однажды друг с другом встречались, и каждый из них встречался, к тому же, с одним из тех, кого мы в самом начале выбрали. Это что получается? Любых двух людей на земле разделяет… Сейчас! Первый — второй, второй — третий, третий — четвёртый… Не более трёх рукопожатий.

— Вот-вот. А у нас в России зона до каждого человека через одно рукопожатие дотягивается. Уловил? Поэтому ты такой бизнес, как у них, никогда и не сможешь организовать. И я не смогу. Пока мы с тобой к какому-нибудь председателю избиркома — да хоть к кому — подходы искать будем, к нему либо родственник забежит, либо близкий друг звякнет, и дело сделано. Причём так сделано, как нам и не снилось. Когда бабки дали, то можно кинуть, а когда тебе Кандымская зона через стол подмигивает, особо не забалуешь…

Платон покивал.

— Похоже. Пожалуй… Слушай, я вот что подумал. В других регионах, там ведь тоже их люди сидят.

— А как же!

— Ну? И что мы получили?

— Погоди, — сказал Ларри. — Ты про что?

— Про то! Мне не просто результат нужен! Мне нужен самый высокий результат. Теперь понял?

— Самый высокий результат, — нравоучительно заметил Ларри, — сто процентов «за». Скажешь, что столько надо, столько и будет. Только никто не поверит. Такого даже при советской власти не было.

— А мне не надо сто! Мне надо всего лишь больше, чем у любого другого!

— Послушай, — Ларри потёр лоб. — Тебе ведь понравилось? Значит, одну умную вещь я уже сделал. Давай вторую ты сам придумаешь.

— А его люди реально контролируют?

— Я же сказал.

— Тогда так делаем. Договорись с ним. Нам — здесь! — нужны все протоколы. До вброса и после. По всем семи… Как их… Электоральным генерал-губернаторствам!

— Зачем?

— Не понимаешь? Если нас кто-то обойдёт, я хочу иметь возможность в его вотчине оспорить результаты выборов.

— В суд, что ли, пойдёшь?

— Нет! Я первый протокол по факсу пошлю. По открытой связи.

— И что?

— И то! Не понимаешь, что ли? Получит Ватутин, к примеру, первый протокол, посмотрит — и через пять минут в паре-тройке райцентров выборы будут признаны недействительными. Он же не дурак. И остальные — не дураки. Давай так. Скажи Фредди, что нам нужно, — Платон задумался на мгновение, — шестьдесят восемь процентов «за». И протоколы. Надо ещё денег дать — дай! Кстати! Как там дела?

— Плохо, — помрачнел Ларри. — Никак.

— До сих пор не нашли?

— Не нашли.

— Что могло случиться?

Ларри, грузно ступая, прошёл к окнам, тщательно задёрнул тяжёлые занавески, вернулся к столу. Нагнулся над ухом Платона.

— Очень неприятная история. Фредди пока делает вид, что мне верит, но, — он цокнул языком и мотнул головой, — это только вид, да и на него самого сильно давят… Они все горы прочесали. Андрей с ними три раза выходил. Сам ничего не понимает. Он их там в пещере оставил. Пещеру показал. Все нормально, видно, что были люди, след от костерка, тряпки какие-то валяются рядом. И следы из пещеры идут по склону. До площадки доходят, площадка-то — вот с этот стол, и с концами… Как на ковре-самолёте улетели.

— Шамиль? — вопросительно посмотрел на Ларри Платон.

— Конечно.

— А ты Фредди про Шамиля не говорил?

— Нет, конечно. Зачем мне про него говорить? Все считают, что Андрей их выводил в одиночку. Пусть считают. Проблема-то ровно из-за этого.

— То есть?

— Они думают так: что Андрей им специально голову дурит, не ту пещеру показал. Прессовать пробовали. Без опыта, без понимания — так уйти нельзя. Невозможно, чтобы невесть кто, да ещё с девкой, так ушёл, что найти не могут и следов никаких. Они думают, что Андрей их с нашего ведома кругами водит. Надо что-то делать… Причём срочно. Потому что иначе всё, о чём мы тут говорили, никому не надо будет. Взорвут.

— Не взорвут, — заявил Платон. — Пальцем не тронут. Пылинки с нас будут сдувать. Раз уж решили, что мы их прячем, поставят наблюдение в три кольца, а тронуть — не тронут. Тут главное, чтобы не сообразили, что мы сами понятия не имеем, куда они делись. Как думаешь — не сообразят?

Ларри развёл руками и искренне расхохотался.

— Да кто же такое может сообразить? Ты только представь — вытащить их из Москвы мимо всех кордонов, спрятать в какой-то дыре, от чеченцев увести, через спецназ протащить и в результате потерять чёрт знает где в горах… Это же анекдот! Сказка. Фредди поэтому и не беспокоится особо, считает, что мы осторожничаем. Знал бы он правду…

— Зато я беспокоюсь. С Шамилем, как думаешь, ничего не случилось?

— А что с ним может случиться? Ты его как называл?

— Существо небелкового происхождения.

— Именно.

«И ты скажешь: „Поем я мяса“,

потому что душа твоя пожелает есть мяса;

тогда, по желанию души твоей,

ешь мясо».

Второзаконие

Шамиль был первым, кого Ларри увидел, спустившись утром в столовую. Повар скромно стоял у тележки с соками и минеральной водой, накинув на правую руку накрахмаленную салфетку.

— Хорошо загорел, — пробурчал Ларри, опускаясь в кресло. — Как на курорте. На завтрак что?

— Жареный сыр, как вы любите, — доложил Шамиль. — Мацони. Овсянка и яблочное пюре. А вы вроде поправились немного, Ларри Георгиевич?

— Ты бы больше шлялся, — капризно сказал Ларри. — Одной яичницей кормят. То с беконом, то ещё с какой-то дрянью. Платон Михайлович повара из клуба затребовал, пока тебя не было. Англичанина. Он, кроме яичницы, ничего не умеет готовить. Я уже кудахтать стал от яичницы. Сказал ему, чтобы мясо приготовил, так он вообще сырое подал. Я посмотрел, отодвинул, ничего говорить не стал. Совсем бесполезный человек. Вернёмся в Москву, я его обязательно уволю. Пусть едет домой, там людей травит. На обед чанахи мне сделаешь.