— Очаровательный мужчина, — мимоходом заметила Мистраль, когда тот отошел настолько, что уже не мог их слышать. — Полюбил меня с первого взгляда. Он так и не смог смириться с тем, что я предпочла ему другого. И вот теперь, через столько лет, он снова рядом со мной.

Фрина достала из корзинки букет цветов и протянула его бабушке, которая от удовольствия прижала его к груди.

— Они просто чудесные! — провозгласила она.

Фрина отыскала вазу, помогла престарелой даме расположить их там, налила воды из кувшина и поставила вазу на ночной столик.

Вновь устроившись в кресле, она посоветовала:

— Тебе надо бывать на воздухе, бабушка. Он пахнет как-то по-особенному, свежестью и еще чем-то. Сегодня выдался чудесный, теплый и солнечный денек.

— Охотно верю. Но наш с тобой разговор не предназначен для посторонних ушей, так что давай останемся дома. — Старушка опустила чашечку на блюдце и в упор посмотрела на Фрину. — Я давеча упомянула о твоей выходке, но ты и ухом не повела. Ты слышала, что я сказала?

Фрина кивнула:

— Слышала.

— Ты пошла в поход вместе с братьями Оруллианами и двумя чужестранцами из деревни, расположенной к югу от прохода Афалион-Пасс, якобы желая научиться читать следы. На самом же деле вы намеревались установить, правда ли то, что рассказал Сидер Амент о разрушении охранной стены. Прибыв на место, ты подбила своих компаньонов выйти из-под защиты прохода во внешний мир, а затем уговорила юношу и девушку, пришедших к нам в гости, отправиться на разведку к полевому лагерю, где их и захватили в плен Ящерицы — прошу прощения, Тролли. Вы сумели вернуть юношу обратно — точнее, он вернулся сам, — но девушка осталась у Троллей в качестве заложницы. Вот почему твой отец не желает разговаривать с тобой, а тебе запрещено покидать пределы города. Я все правильно излагаю?

Фрина уже открыла было рот, чтобы объясниться, но передумала и просто кивнула.

Бабка покачала головой и снова сложила руки на коленях.

— Я думала, что ты благоразумнее, Фрина. Воспользоваться своим положением эльфийской принцессы, единственной дочери короля, чтобы подчинить себе других, тем более гостей, — это недопустимо. Ты всегда должна проявлять здравомыслие и прилично вести себя, а ты поступила безответственно, глупо, под влиянием эмоциональных порывов. Ты уже начала превращаться из девушки в женщину, но еще не прибыла на конечную остановку. Ты достигнешь того, к чему стремишься, быстрее и надежнее, если научишься сначала думать, а уже потом действовать.

— Бабушка…

— Не перебивай меня и не оправдывайся. Я была очень огорчена, узнав о твоем поступке. Ты совершила ошибку — извлеки из нее урок. Твой отец ждет от тебя именно этого. Он полагается на тебя, свою дочь, и надеется, что ты уже не взбалмошный ребенок. Твоя мать смогла бы научить тебя благоразумию, но мы потеряли ее. Ты могла бы заметить, что я попыталась, по мере возможности, занять ее место, заменить ее тебе. Твой отец, к несчастью, не уделяет должного внимания твоему воспитанию. Если на то пошло, он уделяет слишком мало внимания слишком многим вещам. И вот что я тебе скажу. Следи за собой. Это очень важно. Наступили трудные и опасные времена, и впереди нас ждут еще большие опасности, прежде чем все вернется на круги своя. Ты должна вести себя соответственно.

Фрина глубоко вздохнула, стараясь справиться с раздражением и негодованием: ей посмели читать нотации!

— Я понимаю, бабушка.

— Ты не понимаешь, а только злишься из-за того, что я разговариваю с тобой таким тоном. Я считаю, что кто-то должен вразумить тебя, но, кроме меня, сделать это некому. — На тонких губах старой дамы заиграла легкая улыбка. — Но довольно об этом. Давай пока оставим все, как есть. Расскажи мне о своей работе с целителями. Это была идея твоего отца?

Фрина кивнула.

— Он сказал, что я должна буду работать с ними до тех пор, пока он не перестанет сердиться на меня. Думаю, он отправил меня к ним еще и для того, чтобы Изоэльда могла приглядывать за мной. Хотя мое общество не доставляет ей удовольствия.

— А ты ее не очень-то любишь, не так ли?

— Не особенно. — Фрина заколебалась. — Но, может, я просто несправедлива к ней. Не так давно она заговорила со мной — бросила мне вызов, точнее говоря. Она заявила, что я несправедлива к ней и что я не должна думать о ней плохо. Она заявила, что слухи о том, что у нее есть любовник, — ложь, что она любит моего отца. — Принцесса с сомнением покачала головой. — Похоже, я действительно несправедлива к ней.

— В самом деле? — Бабка вопросительно вскинула бровь. — Бедная маленькая Изоэльда, верная супруга и хранительница домашнего очага, которую не понимают и унижают подозрениями! Я никогда не любила эту женщину и никогда не полюблю. Хочешь знать почему, Фрина? Тебе не понравится то, что я скажу, но, по крайней мере, ты узнаешь правду.

— А я еще не знаю правды?

— Не всю. Я ждала непозволительно долго, чтобы рассказать тебе об этом, я все надеялась, что ты сама придешь ко мне. К тому же это не имело особого значения, пока не коснулось тебя. Но теперь, боюсь, все изменится. Вот почему я и призвала тебя к себе — чтобы открыть тебе правду. А заодно ты, надеюсь, поймешь, почему должна вести себя более благоразумно.

Фрина кивнула.

— Я вся внимание. Рассказывай.

Бабушка несколько секунд вглядывалась в нее, пытаясь угадать, о чем она думает, но так и не поняв этого, пожала плечами и сказала:

— Ты должна больше доверять своим инстинктам и меньше — сердцу. Тебе, быть может, и хочется лучше думать о новой супруге своего отца, но ты совершила бы ошибку, если бы поддалась этому желанию. Она именно такая, как о ней говорят, и даже еще хуже. Она сделала своим любовником первого министра, а до него у нее были и другие. Она злоумышляет против твоего отца и манипулирует им, и она поступает так с того самого момента, как впервые встретилась с ним и поняла, что он влюбился в нее по уши. Да, она дочь простого булочника из крошечной деревеньки, но ее амбиции ни в коей мере не ограничиваются обстоятельствами ее рождения.

Фрина резко выдохнула, растерянная и взбешенная одновременно. Однако она испытала и странное удовлетворение оттого, что оказалась права. Эти сладкие слова и деланные протесты — все это было лишь искусной ложью!

— Но откуда ты знаешь об этом, бабушка?

— Мои шпионы доносят мне. Старики могут ходить почти везде, и на них никто не обращает внимания. Это одновременно и проклятие, и преимущество. Джентльмены, прислуживающие мне, представляют мне подробные отчеты о похождениях твоей мачехи. А похождения эти многочисленны и разнообразны и не делают ей чести. А то, что она нарушила супружескую клятву верности, не идет на пользу твоему отцу. Ты упомянула, что твое общество ей неприятно? Но причина этого не в том, что она якобы не хочет приглядывать за тобой по просьбе твоего отца, а в том, что твое присутствие причиняет ей неудобства. Находясь постоянно рядом и уделяя ей столько внимания, ты не даешь ей ускользать на тайные встречи с Теонеттом. Она хочет быть с ним, а ты ей мешаешь, девочка. Чем скорее ты вернешься к своим прежним занятиям, получив полное прощение отца, тем скорее она возобновит свои амурные делишки. Разве тогда вы обе не будете счастливы?