Мы видим, что это изображение экрана, перед которым стоят Мишель Обама, актриса Скарлетт Йохансон и шпионка Зоя. Они смотрят на экран с тревогой.

Как будто пизда горит, – говорит Мишель.

Да, пылающая мохнатка, – говорит Зоя.

Куст Моисея, – укоризненно говорит интеллектуалка Скарлетт (недаром ее трахал сам зануда Вуди Аллен! – завистливое примечание сценариста).

Мишель и Зоя смотрят на Скарлетт, и не сговариваясь, фыркают.

Это тебя Вуди подковал? – говорит Зоя.

Смеются. Короткая черно-белая ретроспектива – Вуди Аллен, в крови, ползет к дверям дома, а за ним с клюшкой для гольфа идет Скарлетт Иохансон. Догоняет, размахнувшись, разбивает старику висок. Вуди сучит ногами, хрипит. Скарлетт добивает его, кровь на стенах.

Матч-пойнт, – удовлетворенно говорит красавица, отбрасывая клюшку.

Горящий Нью-Йорк за окном…

…снова бункер, экран.

Что-то не так… – говорит Мишель, глядя на единственное пылающее пятно на черном радаре.

Давай еще подбавим, – говорит Зоя.

Все трое, не сговариваясь, жмут на красные кнопки с надписью «Пуск»…

ХХХ

…гигантское пепелище, посреди которого торчит – прямо на земле – один из куполов собора Василия Блаженного. Из-за этого пейзаж напоминает подгоревший торт, который не удался восьмикласснице, решившей поразить маму и маму (и из-за чего сучка не станет печь торты всю свою жизнь – В. Л.).

Панорамный вид Москвы. Город практически на двое сократился, видны черные гигантские проплешины на месте районов.

Снова пепелище в центре города… Рядом с куполом сидит взъерошенный мужчина, в обгоревшей одежде… левая штанина почти полностью сгорела, правая порвана… пиджак сохранился местами (он такой же обрывочный, как, примерно, воспоминания о бурно проведенной ночи у выпускника – В. Л.). Лицо мужчины в крови. Он раскачивается. У него безумное лицо. Он смотрит то на пепел, то на город, то в небо. Он встает, покачиваясь, говорит:

Пиздец, – говорит он.

Ну ни хуя себе, – говорит он.

С 98-го года так не попадали, – говорит он.

Блядь, – говорит он.

Кто развел, непонятно, – говорит он монотонно.

С чего все началось, – говорит он.

И на кой хуй нам нужна была эта… – говорит он.

Молдавия, – говорит он.

С чего все началось, – говорит он.

И на кой хуй нам нужна была эта Молдавия, – говорит он.

С чего все началось и на кой хуй нам нужна была эта Молдавия, – говорит он.

СчеговсеначалосьинакойхуйнамнужнабылаэтаМолдавия, – говорит он.

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – кричит он.

А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – кричит он.

С ЧЕГО ВСЕ НАЧАЛОСЬ И НА КОЙ ХУЙ НАМ НУЖНА БЫЛА ЭТА МОЛДАВИЯ – кричит он.

СЧЕГОВСЕНАЧАЛОСЬИНАКОЙХУЙНАМНУЖНАБЫЛАЭТАМОЛДАВИЯ, – кричит он.

Пошатываясь, молчит. Гулкий шум мертвого города. Тихие шаги за спиной. Мы видим женщины, которая ходила по Кремлю, спрашивая про фен, полотенца, и тому подобные Важные Вещи. Она тоже растрепана, но, в отличие от мужа, совершенно спокойна. Она говорит:

Володя, ты не видел, где я оставила ключи, – говорит он.

Завывание ветра. Мужчина оборачивается к ней недоуменно, словно видит в первый раз. Смотрит на нее пустыми глазами.

Ключи… – говорит она.

Куда только запропа… – говорит она.

Молча смотрят друг на друга, каждый видя что-то свое. Камера начинает подниматься над ними, фигуры постепенно удаляются. Оба поворачиваются к нам смотрят в камеру, словно прощаясь. Общий план.

Мы видим за спинами пары черную воронку гигантского смерча.

Он стремительно приближается.

Темнота…

…черный экран вспыхивает. Мы видим на нем электронную карту Земли, которая усеяна красными точками. Их становится все меньше, они сокращаются буквально у нас на глазах. Мы слышим удовлетворенный женский голос:

Ну вот, – говорит он.

Уже всего четыреста тысяч, – говорит он.

…триста семьдесят… – говорит он после небольшой паузы.

Массово накрыло! – восклицает он радостно.

Двести пятьдесят! – говорит он торжествующе (черное пятно закрывает множество мелких красных точек, те гаснут).

К показателям неолита приблизились, – говорит он.

Верхнего палеолита, – говорит другой голос.

Не скажи… скорее, мезолит, – говорит голос.

Сойдемся на верхнем пороге раннего неолита, – говорит голос.

… – смеются.

Разворот камеры. Мы видим нескольких женщин, снующих по бункеру ЦРУ, они, как и положено женщинам даже в самые ужасные катаклизмы, решили вдруг Прибраться… разговаривая, убирают трупы, моют пол от крови… Чашка с кофе на столе. Снова экран. Перед ним стоят трое. Это шпионка Зоя, супруга президента Мишель, и актриса Скарлет Йохансон, которая, как и ее подруги, играет саму себя. Заинтересованные лица, блестящие глаза… Снова экран. Надпись «Москва». Мы видим на нем три красные точки – две в центре, одну – чуть поодаль. Черное пятно, стремительно приближающееся к двум пятнышкам. Тонкий сигнал. Улыбающиеся девушки. Экран. Надпись «Москва»..

На нем одно красное пятнышко.

…отъезд камеры. Мы видим что это горящая лампочка девайса типа «айфон» («айпод»? – автор не следит за педерастической молодой хипстеров). Мы слышим бормотание:

…блядь, это ж… – говорит он.

это ж пиздец, я ж блядь… – говорит он.

все мое… – говорит он.

…сация сука на ху… – говорит он.

…и банки и сейф… и тачки – говорит он.

…и блядь мех… – говорит он.

…ебаный мой ве… – говорит он.

…ерсант, и квартиры и… – говорит он.

.. ребре есть буду… – говорит он.

Мы начинаем видеть картинку. Все показано так, как будто и снимается на айфон/айпод (нет-нет, не нужно объяснять разницу между двумя этими никому не нужными вещами – прим. Сценариста). Мы видим СОВЕРШЕННО пустую улицу Москвы. Дорогие бутики, рестораны, магазины… Все более-менее сохранилось, хоть и не без разрушения, – а на заднем фоне дым и абсолютное пепелище, – и все абсолютно пустое, ни души. Мы видим дрожащую картинку. Мы слышим бормотание человека, который ее снимает.