Все мои мысли сейчас там, рядом с Миланой. Где бы она не была.

У меня нехорошее предчувствие. Она не отвечает на звонки. Я не знаю, что она сейчас чувствует. Знаю лишь, что с ней все в порядке. Она дома у родителей.

Туда я и еду сразу же, как только нас выпускают в «зеленый» коридор.

Я не предупреждаю о своем визите. Костровы дома. Об этом мне доложила служба безопасности. Значит, самое время все разъяснить и забрать Милану.

Звоню в дверь. Мне никто не открывает. Звоню еще. Тишина. Тогда стучу кулаком. И только после этого раздается звук открывающегося звонка. Мне открывает Костров. Войти не дает, выходит в коридор сам.

— Чего тебе? Зачем ты пришел? — сразу же грубит он.

— Милана здесь?

— Не твое дело! Вали отсюда! Ты получил все, что хотел. У нас больше ничего нет. Понял? Найди другую жертву.

— Влад, — пытаюсь вывести разговор в нормальное русло, — я хочу поговорить с Миланой. Я все равно это сделаю. Мне нужна она и наш ребенок.

— Нет никакого ребенка! — вдруг восклицает он.

Холодный пот прошибает меня. Я хватаю Кострова за грудки и приподнимаю слегка.

— Что ты сказал?

— Этот ребенок никому не нужен! Понял? — плюет он мне в лицо. — Считай, что его нет! Отпусти меня!

И я слушаюсь и ставлю его, убираю руки.

— Дамир, уходи, — уже спокойнее говорит он. — Дай нам попробовать вернуться к нормальной жизни.

Я просто отталкиваю его и захожу в квартиру. Он бежит следом, хватает за руку, пытается остановить.

В гостиной Милана с матерью стоят, обнявшись. Они, наверняка, слышали наш разговор. Я вижу это по их лицам. Рядом с ними стоит объемная сумка. И мне это все начинает не нравиться.

— Милана, — говорю я и делаю шаг навстречу ей, — я пришел за тобой.

А она прижимается еще сильнее к матери.

— Видишь, она не хочет! — Костров никак не угомонится и тщетно пытается меня вытолкнуть. — Уходи, Дамир!

Лишь то, что он является отцом Миланы, удерживает меня от удара.

Я, все-таки, подхожу к Милане и за руку тяну ее к себе. Пытаюсь посмотреть ей прямо в глаза.

— Милана, поехали. Ты нужна мне. Ты и ребенок, — говорю я и внутренне радуюсь, что она отпускает мать и льнет ко мне.

— Ребенка не будет! — вдруг заявляет Ольга Викторовна.

Я впиваюсь взглядом в Милану. Она отводит глаза в сторону и я пальцами ощущаю дрожь ее тела.

— Куда вы собрались? — спрашиваю, кивая на сумку, хотя сам уже, кажется, догадываюсь, какой ответ услышу.

— Это не твое дело, — отвечает Костров.

Он хватает Милану за другую руку и тянет на себя.

— Пойдем, Милана, нам пора, — говорит слишком уверенно.

Милана поднимает на меня взгляд и смотрит так, как будто я ее единственная надежда. И, похоже, это так и есть сейчас.

Костров продолжает ее тянуть на себя и я вынужден сжать его запястье, чтобы он отпустил Милану. Разворачиваю ее к себе и беру лицо в руки.

— Милана, посмотри на меня, — прошу тихо. — Ты же не сделала бы это? Правда? Это наш ребенок. Твой и мой. Никто не вправе решать его судьбу.

— Не слушай его, Милана! — не унимается Костров.

Ольга Викторовна стоит молча, заламывает руки, переводит взгляд с мужа на меня и обратно.

— Милана, поедем домой, — говорю я. — В твой новый дом.

— Она поедет в больницу, — произносит Ольга Викторовна. — Этот ребенок никому не нужен. Никому.

— Это не вам решать, — уже зло говорю я.

— Этот выродок не родится! — произносит Костров и я еле сдерживаю себя, чтобы не дать ему по зубам.

— Папа! — наконец, произносит Милана. — Не говори так!

— Ублюдок и выродок!

Отпускаю Милану и сжимаю кулаки. Поворачиваюсь к Кострову.

— Нет, Дамир, не надо, — просит она и хватает меня за руки.

Потом обращается к отцу:

— Папа, в нем же и твоя кровь течет! В ребенке! Он же и твой!

— Моей крови в нем нет! — вдруг цедит сквозь зубы Костров.

— Влад! — восклицает Ольга Викторовна. — Остановись!

Но он не слушает ее.

— Папа, что ты говоришь? — произносит удивленно Милана.

— В этом отродье нет ни капли моей крови!

— Мама, — Милана уже обращается к матери, — что это? Почему? Я не понимаю…

— Влад, не надо! — просит Ольга Викторовна.

Я лишь смотрю то на нее, то на ее мужа, то на Милану. Замечаю, как ее начинает трясти. Тянусь и прижимаю ее к себе. Ее дрожь передается мне.

— Не надо, Милана, все будет хорошо, — шепчу ей. — Пойдем.

— Нет, Дамир, — твердо говорит она. — Я хочу знать. Папа?

Но Костров уже отвернулся и отошел к окну.

— Мама? — ищет ответ Милана теперь у матери.

— Миланочка, — Ольга Викторовна на удивление спокойна, — папа лишь хотел сказать, что именно его крови нет в ребенке. Но это не значит, что он не любит тебя…

— Мама, объясни. Я не понимаю.

— Папа не является твоим кровным отцом, Миланочка. Мне делали ЭКО. Но это ничего не значит! Ничего…

Я чувствую, как тело Миланы как-то сразу обмякает и только я удерживаю его.

— Милана, не надо, — шепчу я, сам не понимая, что именно «не надо».

Беру ее на руки и иду к выходу.

— Стой! Ей нельзя рожать! — кричит мне в спину Ольга Викторовна, но мне уже все равно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я представляю состояние Миланы. Это состояние опустошения и безысходности. Я сам неоднократно испытывал его. И знаю, что справиться с ним сможет только сильный человек. Милана тоже сможет. Но не потому что она сильная, а потому с ней рядом буду я.