— Мисс Эннинг, позвольте мне сказать… — осторожно обратился ко мне Чарльз Лайель, возможно опасаясь, что я снова расплачусь.

Я не расплакалась, с этим было покончено. И еще я отметила, что он называет меня мисс Эннинг, а не Мэри.

— Возможно, мне следует объяснить вам, что мы здесь делаем. Мосье Прево любезно принимал меня в прошлом году, когда я ездил в Париж, представив меня барону Кювье в Музее естественной истории и сопровождая меня в геологических экспедициях. Поэтому, когда он написал мне, что приезжает в Англию, я предложил показать ему самые значительные геологические местоположения в южных частях страны. Мы побывали в Оксфорде, Бирмингеме и Бристоле, а потом поехали в Корнуолл и вернулись через Эксетер и Плимут. Естественно, нам очень хотелось приехать в Лайм-Реджис и навестить вас, выйти на те взморья, где вы собираете окаменелости, и увидеть вашу мастерскую. Мосье Прево только что сказал, что очень впечатлен тем, что здесь видит. Он сказал бы об этом сам, но, увы, не говорит по-английски.

Пока мистер Лайель говорил, француз присел на корточки рядом с ихтиозавром и стал водить пальцем по его ребрам, которые были почти целыми и разделялись изящными промежутками, словно чугунные перила. Я не могла больше просто сидеть, когда он сидел на корточках совсем рядом со мной. Взяла лезвие, опустилась на колени возле челюсти ихтика и начала отскребать налипший на нее сланец.

— Нам хотелось бы поближе изучить экземпляры, которые вы нашли, если вы позволите, мисс Эннинг, — сказал мистер Лайель. — Еще нам хотелось бы увидеть, где именно на берегу они были найдены — они и тот плезиозавр, которого вы нашли в прошлом году, в декабре. Более чем замечательный экземпляр, с этими его необычайными шеей и головой.

Я оцепенела. То, как он преподносил самый тревожный для меня момент по части плезика, прозвучало подозрительно.

— Вы его видели?

— Конечно. Я был в Лондоне, когда его привезли в Геологическое общество. Разве вы не слышали о той драме?

— Я ничего не слышала. Иногда мне кажется, что с тем же успехом я могла бы жить на Луне, настолько мало мне известно о том, что происходит в научном мире. Кое-кто собирался держать меня в курсе, но… Мистер Лайель, вы знаете об Элизабет Филпот?

— Филпот? Нет, я не слышал такого имени, простите. А я должен ее знать?

— Нет-нет. — «Да, — подумала я. — Да, очень даже должны». — Что вы такое говорили насчет драмы?

— Доставка плезиозавра задержалась, — пояснил мистер Лайель, — и его привезли в Лондон почти через две недели после заседания общества, на котором о нем рассказывал преподобный Конибер. Знаете, мисс Эннинг, на том заседании преподобный Бакленд очень высоко отзывался о вашем искусстве.

— Да?

— Да, в самом деле. Так вот, когда плезиозавра наконец доставили, его не смогли поднять по лестнице, настолько широким он оказался.

— Шесть футов в ширину, такой был вокруг него каркас. Мне ли не знать, я сама его сооружала. Нам пришлось повернуть его боком, чтобы он прошел в двери.

— Разумеется. Чуть не целый день плезиозавра пытались втащить в зал заседаний. В конце концов пришлось оставить его в вестибюле, и многие члены общества приходили туда, чтобы на него посмотреть.

Я смотрела, как француз ползет между ихтиком и плезиком, чтобы добраться до переднего ласта плезика.

— А он его видел? — мотнула я головой в сторону мосье Прево.

— В Лондоне — нет, но когда мы ехали из Оксфорда в Бирмингем, то по дороге остановились в доме Стоу, куда забрал его герцог Букингемский. — Мистер Лайель, хоть и был вежлив, как подобает джентльмену, скорчил гримаску. — Экземпляр великолепный, но ему сильно вредит соседство с обширной коллекцией герцога — сплошь блестящие вещицы.

Я замерла, держа руку на челюсти ихтика. Значит, и этот бедный образец отправится в дом какого-нибудь богача, чтобы на него никто не обращал внимания среди всего этого золота и серебра? Я едва не всхлипнула.

— Значит, он, — кивнула я в сторону мосье Прево, — скажет мосье Кювье, что тот плезиозавр не подделка? Что у него действительно маленькая голова и длинная шея и что я не соединяла вместе двух разных животных?

Мосье Прево, прервав свой осмотр, быстро глянул на меня с таким видом, что я невольно подумала: по-английски он понимает лучше, чем говорит.

— В этом нет необходимости, мисс Эннинг, — улыбнулся моим словам мистер Лайель. — Барон Кювье полностью убежден в достоверности того экземпляра, даже без осмотра его мосье Прево. Он ведет обширную переписку с разными вашими соратниками: преподобными Баклендом и Конибером, мистером Джонсоном, мистером Камберлендом…

— Я не стала бы называть их моими соратниками, — пробормотала я. — Я им нужна, когда им что-то от меня требуется.

— Они питают к вам огромное уважение, мисс Эннинг, — возразил Чарльз Лайель.

— Ладно.

Я не собиралась спорить с ним о том, что думают обо мне эти люди. У меня была работа, которую надо было сделать. Я снова начала скоблить кость.

Констан Прево встал на ноги, отряхнул колени и заговорил с мистером Лайелем.

— Мосье Прево спрашивает, есть ли у вас покупатель на этого плезиозавра, — объяснил тот. — Если нет, то он хотел бы приобрести его для музея в Париже.

Я уронила лезвие и села на пятки.

— Для Кювье? Мосье Кювье нужен один из моих плезиков? — У меня был настолько ошарашенный вид, что оба они не смогли удержаться от смеха.

Маме не составило никакого труда стащить меня на землю с того облачка, на котором я парила.

— Сколько французы платят за антики? — захотела она узнать через минуту после того, как приезжие отправились обедать в «Три чаши». — Они раскошелятся или же будут гоняться за дешевизной еще пуще англичан?

— Не знаю, мама. О цене мы не говорили, — солгала я. Найдется и лучшее время сказать ей о том, что я согласилась продать плезика всего за десять фунтов — настолько растрогал меня француз. — Мне не важно, сколько он заплатит, — добавила я. — Просто теперь я знаю: мосье Кювье очень хорошего мнения о моей работе. Для меня это уже достаточное вознаграждение.

Мама, стоя в дверном проеме, подалась вперед и смерила меня многозначительным взглядом:

— Значит, ты называешь этого плезика своим, да?

Я нахмурилась, но не ответила.

— Его нашли Деи, разве не так? — продолжала она, как всегда беспощадная. — Они его нашли и выкопали, а ты купила его у них — так же, как мистер Бакленд, лорд Хенли или полковник Бёрч скупали у тебя образцы и называли их своими. Ты стала коллекционершей, как они. Или барышницей, потому что ты его перепродаешь.

— Это несправедливо, мама. Я всю свою жизнь была охотницей. И я сама нашла большинство своих экземпляров. Не моя вина, что Деи нашли всего один и не знали, что с ним делать. Если бы они его извлекли, очистили и продали, он был бы их. Но они этого не захотели, потому и обратились ко мне. Я присматривала за их работой и заплатила за нее, но плезик теперь у меня. Я несу за него ответственность, а значит, он мой.