— Немедленно! — воскликнула Сэм с лучистой улыбкой.

Горацио в изумлении посмотрел на нее и медленно, почти смущенно улыбнулся.

— Признаюсь, я чувствую искушение согласиться, — раздумчиво проговорил отец Марко. — Ведь для священника Средневековье — на редкость притягательное время.

— И для барда тоже, — улыбнулся от уха до уха Вайти. — Идея просто потрясающая, Горацио, и я готов увеселять вас на каждой остановке по пути, но дело в том, что я никогда не был любителем слишком больших компаний.

— И я, — решительно покачала головой Лона. — Погрязнуть в обществе, где даже об электронах слыхом не слыхивали? Это ужасно!

Дар открыл было рот, чтобы прокомментировать это заявление, но издал только какое-то нечленораздельное бурчание. Он сглотнул подступивший к горлу ком, проморгался и только тут понял, что звук издал не он, а видеофон. Вышел лакей в рейтузах и камзоле и объявил:

— Звонит мистер Строганов, сэр, просит мистера Тамбурина.

Вайти изумленно вздернул брови:

— Уже? Не могло же что-то сдвинуться за такое короткое время!

Он вернулся в дом, Дар поплелся за ним.

На экране уже красовалась физиономия Строганова. Вид у него был неважнецкий.

— Что случилось, Дэвид? — озабоченно спросил Вайти, подойдя к видеофону.

— О, ничего, абсолютно ничего! Все просто прекрасно — я бы сказал, даже слишком прекрасно! Вот в этом-то все и дело!

— Рад слышать. Надеюсь, так оно и есть. Или ты хочешь мне сказать, что ты удивлен столь горячему отклику, когда он, по идее, должен быть холоден?

— Генеральный Секретарь, — сказал Строганов, и кадык его судорожно дернулся. — Сразу после вашего отлета я отправил факс в его офис. Я просто представил себе воочию, как работает правительственная бюрократия, и решил начать действовать загодя, чтобы иметь возможность повидаться с ним хотя бы в течение года.

— Мудро, — кивнул Вайти. Поза его напоминала положение стервятника в полете, готового спикировать на добычу. — И?..

— И мне только что перезвонили из его офиса. Он… он дает добро на запуск сериала. Но только в том случае, если мы сделаем это… завтра!

Вайти и Дар вытаращили глаза.

— Наш первый гражданин никогда не говорит «да» так быстро! — воскликнул Строганов. — Даже когда удастся его сподвигнуть на это, аудиенции приходится ждать месяцами!

— А потом ее еще и дважды отменяют в последнюю минуту, — кивнул Вайти с рассеянным видом. — Но с другой стороны, у меня все-таки есть кое-какая репутация…

— Верно, ты, как минимум, знаменит так же, как и он, если ты это имел в виду. Но…

— Но моей славе суждена более долгая жизнь, — задумчиво произнес Вайти, — а судя по последним политическим новостям, наш Генеральный совсем не уверен в том, что через несколько месяцев будет так именоваться, — да даже через месяц, если на то пошло.

— Через неделю, — буркнул Строганов.

Вайти кивнул.

— Стало быть, он делает заявку на бессмертие. Дает добро на постановку — вот ему и гарантия, что он займет достойное место в единственном и неповторимом голографическом шедевре Тода Тамбурина. Даже если история умолчит о нем, он останется персонажем литературы.

Строганов медленно опустил голову.

— Знаешь, это очень похоже на правду, Тод.

— Угу, вот только график работы совершенно безумный, — скривился Вайти. — Но ты не волнуйся: моя команда справится. Нам только и надо — прыгнуть в кеб и примчаться к тебе на студию.

Строганов пожал плечами.

— Как насчет первого класса на общественном шаттле?

— Как скажешь. А как насчет оборудования?

— Можно с ним. А можно и без него. Конечно, тащить сюда всю технику с Луны смысла не имеет. Придется взять напрокат в какой-нибудь левой компании. Мне известно несколько таковых. Сейчас позвоню в пару-тройку мест, а потом снова свяжусь с тобой.

Вайти усмехнулся.

— Всегда мечтал поработать с голографической камерой.

— Так… Вот тут уймись, Тод! — Строганов предостерегающе поднял руку. — Этот номер не пройдет. Камеры прибудут с бригадой со студии или не прибудут вовсе.

— Но почему? — нахмурился Вайти. — У меня тут двое крупных специалистов по электронике!

— Знаю, но если люди из съемочной бригады узнают, что ты отснял хоть кадр в их отсутствие, то ты лишишься возможности работать с кем-либо здесь, в павильонах. Нравится тебе это или нет, но без этого этапа работы нам никак не обойтись.

— Ну ладно, попробую смириться, — вздохнул Вайти. — Когда нам встречать твоих посланцев?

— Как только соберу народ, дам вам знать. Где тебя искать?

— А ты как думаешь?

Строганов ухмыльнулся.

— Благодарю тебя, мейстерзингер. Доброго пути до Гамелона. Перезвони мне, когда переберешься через озеро Шамплен.

Вы уверены, что это Гамелон? — негромко спросил Дар. — На мой взгляд, на Моби Дика больше смахивает.

— Моби Дик был китом, а не змеей, — так же негромко отозвался Вайти. — Или ты не заметил, сколько раз мы поворачивали, пока шли?

— А снаружи он таким большим не показался, — пожаловался Дар.

Отец Марко вступил в длиннющие богословские дебаты с двумя молодыми служащими, которые на самом деле были заядлыми атеистами, но исполняли роли средневековых монахов. Лона смешалась с массовкой, а Сэм все пыталась навести мосты к Горацио. Так и получилось, что только Вайти и Дар вдвоем отправились к длинному, вытянутому, подобно огромной змее, зданию, выстроенному на месте истсайдских доков Нью-Йорка. Теперь они шагали следом за светящейся линией, что ползла по полу впереди них, совершая абсолютно непредсказуемые повороты и уводя путников все глубже и глубже в недра постройки, где размещался офис Генерального Секретаря Межзвездной Федерации.

Наконец светящаяся линия замерла возле открытой двери. Дар оторвал взгляд от пола и увидел перед собой широкоплечего, мускулистого верзилу в рабочем комбинезоне.

— Помочь вам, что ди? — прорычал тот.

— Хоть бы кто-нибудь помог, — умоляюще проговорил Дар, а Вайти подхватил:

— Тод Тамбурин, — представился он и указал на бирку с его именем, которую повесили ему на шею охранники на входе.

— А-а-а, писатель, — со скучающим видом произнес верзила. — А это кто, телохранитель ваш?

— Нет, мой ассистент.

— Ладно. Давайте входите. Ну, вам-то тут делать почти что нечего, мы почти готовы, можно считать.

Так оно и было. Войдя, Дар увидел огромный письменный стол, а за ним — огромный фотостенд, изображающий звездное небо. Световыми линиями была обозначена сеть МФ. По обе стороны от стола, чуть позади, стояли две стройные колонны. Перед столом были установлены две камеры. В кабинете находилось около десятка киношников.