Первые столкновения между Крымом и Россией начались в 1507 году. Тогда татар отбили с большим уроном. Однако впоследствии они совершали набеги вновь и вновь. В 1521 году крымцы прорвались в коренные земли Руси и страшно опустошили их. К середине 1520-х годов Москва научилась организовывать оборону южных границ так, чтобы воеводы встречали крымцев на дальних подступах, у Оки, и обращали их вспять. Впоследствии московские полки, что ни год, выводились к окским оборонительным рубежам. Эта система, очень дорогостоящая, очень затратная в демографическом смысле, оказалась весьма эффективной. Она «срабатывала» на протяжении многих десятилетий. К центральным областям страны татар теперь не допускали. Но для окраин, особенно для Рязанщины, они оставались грозной опасностью.

Относительно Казани Василий III вооруженной рукой отстаивал право сажать туда ханов по воле Москвы и добился определенных успехов. До конца своего правления он сохранил контроль над Казанью. В устье Суры в 1523 году встала русская крепость-форпост Васильгород[108].

Создание единого централизованного государства из множества независимых княжеств и вечевых республик означало «собирание земли» вокруг Москвы. Но помимо этого происходило еще «собирание власти». Тверские, рязанские, северские, ярославские и прочие князья лишались прежней самостоятельности. Богатое боярство, служившее им или же никому не служившее, как в Новгороде Великом и Пскове, теперь подчинялось Московскому княжескому дому. А это сотни знатных родов и семейств со всех концов Руси. Их судьба теперь решалась в Москве.

До Ивана Великого на протяжении нескольких поколений аристократия земель, присоединенных к Московскому княжеству, постепенно пополняла столичное боярство. Таким образом, Москва медленно «переваривала» новые приобретения. При Иване III и Василии III вокруг Москвы сконцентрировалось столько новых территорий, что проблему местной аристократии стало решать гораздо сложнее обычного.

Иван III не склонен был торопиться. В годы его правления нескольких представителей немосковской знати ввели в Боярскую думу. Кое-кто попал в состав государева двора, объединявшего самые сливки аристократии и дворянства («служилых людей по отечеству»). Но некоторые княжеские роды сохраняли положение более высокое и более независимое, чем те, кто вошел в Боярскую думу. Таких князей именовали «государевыми слугами», и они пользовались в Московском государстве огромной властью. Так, князья Воротынские и Шемячичи правили целыми странами почти как независимые монархи. Они на законных основаниях владели четырьмя-пятью крупными городами. Опыт московской внутренней политики показывал: лучше давать таким «княжатам» достаточно воли — растерять ее они успеют сами. Либо наплодят потомства, и уделы их измельчают, разделенные между многочисленными потомками. Либо умрут бездетными, а в этом случае их удел отходил великому князю. Либо поднимут мятеж против Москвы, и тогда общерусская рать на законных основаниях раздавит бунтовщиков, а земли их опять-таки отойдут великому князю.

Бывало, Иван III чувствовал опасность со стороны служилой аристократии, становящейся все более многочисленной и богатой. Подвергнув опале несколько старинных боярских родов, он распустил их дворы — а это были целые армии хорошо вооруженных «послужильцев»! Но Иван Васильевич никогда не ставил цель истребить, разорить или унизить служилую знать в целом. Она служила государю отменной опорой во всех военных и политических делах. Государь постарался противопоставить ей иную силу — небогатых дворян-помещиков. Эти получали земельные участки-поместья на условиях обязательной службы, их права продавать, закладывать, передавать землю по наследству были ограниченны. Карьера и достаток помещиков полностью зависели от воли и благорасположения государя. Знать владела землей на правах вотчины, а не поместья и, значит, могла распоряжаться ею гораздо вольнее. Первое время служилые аристократы даже считали себя вправе перейти на службу к другому монарху со всеми вотчинами. Но это право исчезло быстро — к середине XVI века перебежчик уже считался пошлым изменником, а о передаче иноземному государю его вотчин и речи не шло. Ополчение помещиков рассматривалось великими князьями московскими как более надежная военная сила, чем вооруженные отряды аристократов.

Таким образом, при Иване Великом возникла сложная политическая система, где каждая сила уравновешивалась другими. Государь, дворянство, Церковь и верные престолу аристократические семейства в обычное время были способны подавить выступление целого ряда аристократических кланов, если бы те подняли мятеж против центральной власти или захотели отложиться.

Василий III не обладал неторопливой мудростью отца. Он опасался силы «государевых слуг» и под разными предлогами принялся отбирать их широкие права, ликвидировать уделы. При нем в Боярскую думу вошло множество новых княжеских родов, «разбавивших» крепкую основу старомосковского боярства. «Переварить» их старомосковский государственный строй не мог — слишком быстро и слишком многие оказались в верхнем ярусе власти.

Но тогда же появляется и Ближняя дума, то есть несколько влиятельных вельмож из окружения государя. Им принадлежит реальная власть, по сравнению с которой власть Боярской думы значительно слабее. К аристократическим кланам, стоящим близко к престолу, прочая знать относится неприязненно. О самом Василии Ивановиче в княжеской среде имели обыкновение ворчать: решает-де великие дела, запершись «сам-третей у постели»! Такой малый совет с великим князем во главе мог постепенно урезать компетенцию Боярской думы — большого официального аристократического совета. Наметился конфликт интересов…

Таким образом, главной особенностью политического устройства России было исключительно высокое положение служилой аристократии, ее богатство и мощь. На протяжении всей истории Московского государства монархи и служилая знать делили власть над страной. Нередко у аристократии власти оказывалось больше.

С одной стороны, Россия получила в лице боярско-княжеской знати первоклассный слой военачальников и администраторов. Служилые аристократы обладали колоссальным наследственным опытом властвования в стране. Они являлись, кроме того, самой образованной частью старомосковского общества после духовенства. Наконец, они были в большинстве своем энергичными, отважными, выносливыми людьми.

С другой стороны, русская знать отличалась своеволием и властолюбием. Чуть только государи московские давали слабину, служилая аристократия сейчас же устремлялась к рычагам власти. Идеалом старомосковской знати были слабые выборные государи, во всем зависевшие от магнатов, — как в соседнем Польско-Литовском государстве. Позднее, в эпоху Смуты, это стремление приведет столичные боярско-княжеские круги к прямой измене.

Когда на московской службе оказывались сотни пришлых родов, потребовалось установить между знатными людьми многоступенчатую систему старшинства. Она и получила название местничества. Главной причиной, по которой знатный человек мог встать на более или менее высокую ступеньку в местнической иерархии, были заслуги всего семейства, в том числе далеких предков. С годами система усложнялась, каждый месяц новые служебные назначения изменяли и «достраивали» ее. Возвышению в ее рамках способствовали удачный брак, богатство, личные заслуги.