Мальфрид глубоко дышала – ей не хватало воздуха. Но обратись к ней сейчас кто-то с вопросом – не сумела бы ответить даже, как ее зовут. Мысли растворились, оставив в голове холодный туман.

– Не будем спешить, – сковзь этот туман донесся до нее голос Сванхейд. – Боги еще не явили своей воли. Не будем опережать ее своими догадками.

– Ха! Не думается мне, что Перынь упустит случай проявить свою власть даже над такими знатными семьями, как наша, – настаивал Сигват. – А заодно постарается успокоить народ. И чем дожидаться, пока грянет гром, нужно уже сейчас думать, что мы будем делать.

– У меня есть кое-какие мысли, – Сванхейд наконец взглянула на помертвевшую Мальфрид и успокаивающе кивнула ей. – Пока человек жив, не стоит его хоронить.

– Я мог бы оказать тебе поддержку. Этим летом я набрал новых людей в дружину и скоро буду располагать более внушительными силами. И если мы с тобой договоримся, ты можешь быть уверена – я буду защищать невесту моего сына, как если бы она была моей родной дочерью.

Более откровенного предложения трудно было придумать. Мальфрид смотрела на прабабку, ожидая ответа. В молодости Сванхейд, как та рассказывала, Олав держат по семь-восемь десятков дружины – целое войско. Но с тех про как сбор дани и охрану торгового пути взял на себя Вестим, в Хольмгарде такие силы стали не нужны, да и не окупили бы своего содержания. Часть хирдманов, кто не имел семьи и хозяйства, Тородд три года назад увел с собой в Смоленск. В Хольмгарде остались те, кто сумел осесть, иные даже выкупили себе пашни. У Сванхейд при дворе осталось всего полтора десятка отроков для охраны, из них десять уехали с Бером в Ладогу. Торговые люди с сильными дружинами, возившие ее товары в Царьград и за Варяжское море, летом все были в разъездах. Население Хольмгарда почти целиком состояло из потомков таких же хирдманов, которые в разное время сумели обзавестись хозяйством, из ремесленников и торговцев. Оружие, порой еще дедовское, среди них имели многие, и Сванхейд могла бы в случае беды собрать отряд из нескольких десятков человек. Но не хотелось и думать о войне с той самой волостью, что полтораста лет жила под рукой хольмгардских владык.

Именно поэтому противостояние будет особенно страшным, пришло в голову Мальфрид. С детства она немало слышала о подобных предметах и знала: никому не мстят так жестоко, как бывшему господину, утратившему силу. И раз уж так вышло, что выбор Волха пал на девушку из Хольмгарда, старейшины и жрецы с двойной готовностью признают, что пришел срок порадовать божество такой сладкой жертвой.

На лице Сванхейд сквозь личину деланного спокойствия просвечивало огорчение, но не удивление. Слова Сигвата ничуть ее не поразили. Она сразу поверила его известиям. А значит, нет надежды, что Сигват лишь запугивает их, пытаясь добиться своего.

Мужчины молчали, ожидая слова госпожи.

– Да, очень жаль, что внука моего нет дома, – сказала наконец Сванхейд. – Мой внук Берислав, при всех его достоинствах, отличается порой лишней горячностью и прямотой. И ты знаешь, Сигват, что он сказал бы тебе сейчас?

Бер! При мысли о нем Мальфрид испугалась чуть ли не сильнее, чем за себя. Пока он жив, никакой Ящер ее не получит. И в двойной ужас ее повергала мысль, что ей придется утащить за собой в озеро и Бера, потому что он не смирится с такой участью для нее.

– Он сказал бы, – не повышая гооса, Сванхейд наклонилсь вперед, – что ты сам все это и затеял, Сигват. Что ты через Храбровита навел людей на мысль о жертве. И сделал ты это для того, чтобы вынудить меня отдать тебе мою правнучку. Деву из Хольмгарда, наследницу наших властных прав. С такой женщиной в роду ты и правда мог бы требовать, чтобы тебя признали князем в Поозёрье, каким был твой дед Хакон. Возможно, ничего бы и не вышло. Но без моего согласия не выйдет уж точно.

– Ты понимаешь, что все мы на полном парусе мчимся к гибели! – Сигват и не пытался возражать ей. – Святослав бросил эту землю, но требует дани и войска! Боги гневаются на него! Люди оскорблены! Они ухватятся за возможность порадовать Волха и отмстить вашему роду за все – за прошлое и настоящее! За убийства их старых князей! И Призор с его родом! И Будгощ! И Люботеш! Их дедов убили, их сыновей и внуков увезли в Киев в тальбу – теперь они припомнят нам все! Ты увидишь – через день-другой они все придут сюда и потребуют эту деву! – не глядя, он ткнул пальцем в сторону Мальфрид. – Как ты будешь ее защищать? У вас даже вал почти рассыпался, его коза перейдет! А дружины у тебя нет! Ты готова сгубить внучку ради своего упрямства? Я не знаю, как тебя уговорил тот прохвост, что приезжал из Киева двадцать лет назад, из-за чего ты все отдала Ингвару! И вот как он и его сын тебя отблагодарили!

– Замолчи, Сигват! – Сванхейд больше не могла его слушать. – Из-за своего глупого тщеславия ты натворил бед своими руками, а обвиняешь меня!

– Не я посылаю этот дождь, – Сигват ткнул за оконце, – и не моя вина, что Святослав думает о каких угодно чужих землях, только не об этой, где зародились все его права на власть! Он неугоден богам, отсюда все беды! Я предлагаю тебе средство спастись – уберечь от смерти твою деву, восстановить силу и власть нашего рода здесь, в Гардах! Я знаю, что твое упрямство крепче, чем лоб великана, но уже очень скоро ты пожалеешь об этом!

– Я никому не позволю меня запугивать! – Сванхейд вышла из терпения. – И уж тем более тебе! Убирайся и плети себе удавку где-нибудь в другом месте!

– Я уйду! – Сигват вскочил. – Если ты желаешь погибнуть, то гибни без меня! А я сделал все, что мог! Никто не обвинит меня, что я не старался спасти своих родичей. Но никто не спасет обреченного!

Оба его спутника, с пристыженными и огорченными лицами, встали тоже. Доброта уже не улыбался и напрасно ловил взгляд Мальфрид, но она его не замечала.

Когда Сигват и его родичи ушли, Мальфрид обессиленно опустилась на лавку. Все ее тело одеревенело, но она не замечала.

– Я знала об этом, – Сванхейд повернулась к ней. – Уже два дня. Он сказал правду насчет Перыни. Но не думай, что все пропало. Боги могут и не дать соизволения на жертву. А если дадут – я тебя выкуплю. Мы подберем рабыню или даже свободную девушку. За пять мер жита или две-три коровы многие отцы дадут дочь, чтобы тебя заменить. Они получат спасение от голодной смерти, а дева – почетную участь.

– Ну а если что, то можно увезти девушку в Ладогу, – подхватил Бергтор. – Это далеко, воевода Ингорь ее не выдаст.

– А у него дружина хороша, – вздохнул Шигберн. – И стены там крепкие, каменные.

«А еще там Бер», – откликнулось что-то в душе Мальфрид на это слова.

Но нет. Мысль о Бере она отогнала. От беды, которая ей грозила, он не в силах ее спасти. Ища у него спасения, она только погубит его заодно с собой.

– Я думаю, – начала Сванхейд, – мне самой стоит поговорить с кем-то из жрецов. До того как они обратятся к богам и получат ответ… Постараюсь убедить их, что… Ведь не только Сигват жаждет взять в семью деву нашего рода. И если иного выхода не будет, мы заставим соперничать с Ящером кого-то из… более живых женихов.