Автомобиль все еще стоит, когда через час мы выходим из ресторана.

Мы медленно идем по шумной улице. Лора берет меня под руку. Мы столько выпили, что она начинает рассказывать мне о своем последнем возлюбленном. Звали его Роберт. Он не был готов связать себя узами брака. Разрыв был одной из причин того, что она переехала в Лондон.

Я периодически поворачиваю голову и смотрю, не едет ли за нами автомобиль.

Нет, не едет.

Они не дураки.

4

На следующий день мы продолжаем нашу охоту за письмом.

В алфавитном перечне документов, связанных с арестом Христофора Колумба, я натыкаюсь на серию текстов о поселениях скандинавов в Северной Америке. Самые важные их них относятся к открытию, сделанному норвежской археологической четой Хельге и Анне Стине Ингстад на месте поселения викингов в Л’Анс-о-Медоуз на Ньюфаундленде. Ингстады доказали существование Винланда. Но тут же я читаю о довольно спорных рунических камнях, о каменной башне, которая напоминает круглые скандинавские церкви, о находке монеты времен Олафа Тихого неподалеку от поселения индейцев в Норумбеге.[83]Уже в XVI веке картографы Абрахам Ортелий[84]и Герард Меркатор знали, что Норумбега получила название от скандинавских колоний. Когда Джованни да Веррацано[85]в 1524 году наносил на карту восточный берег Америки — от Флориды до Ньюфаундленда, — на землях, расположенных в районе Нью-Йорка, он написал название Норманвилла, то есть «Норвежская страна».

Таким образом, скандинавские искатели приключений начали осваивать земли вдоль восточного побережья Америки задолго до того, как Колумб отправился в Карибское море.

Лора и Миранда работают медленнее меня. Я только перелистываю страницы в надежде что-то найти, а они заносят каждый том в реестр. Они тщательно фиксируют всю доступную информацию о книгах и документах в специальной компьютерной программе.

В конце дня мы с Лорой едем на такси в гостиницу. У меня во рту такой вкус, словно я жевал газету. Чувство усталости и опустошения так велико, что я не решаюсь рассказать Лоре, что, как мне кажется, за мной следят. Она просто рассмеется. Дело, конечно, не в том, что я увижу кого-то, если обернусь. Они профессионалы. Но я знаю, что они рядом.

5

Мы находим письмо на третий день.

Пергамент лежит вместе с конвертом, адресованным «архиепископу Нидаросскому Эрику Валькендорфу в Королевстве Норвегия» между страницами 343-й и 344-й в испанской книге XVI века об открытии Америки.

Под символами анха, тюр и креста уже хорошо известная нам комбинация рун и букв. Я не сомневаюсь, что они написаны тем же самым орденом хранителей, которые кодировали тексты в норвежских деревянных церквах за 350 лет до того.

Я свистнул Лоре. Она бросает взгляд на пергамент. Открывает рот, но не произносит ни слова.

Долю секунды я думаю, не совершить ли кражу. Как бы там ни было, это послание примыкает ко всем другим находкам, которые мы сделали. Но я тут же отказываюсь от этой мысли. Даже у меня есть границы. Мне нужно содержание, а не сам пергамент.

Цифровым фотоаппаратом я делаю несколько снимков пергамента и рунического кода, потом машу Миранде:

— Нашел.

— Oh ту god![86]Пергамент?

— Да. Документ доказывает раз и навсегда, что потомки скандинавских викингов уже жили на Американском континенте, когда ветер пригнал сюда Колумба.

— Вы понимаете, что тут написано? — спрашивает Лора.

— Нет, ни слова.

С зарумянившимися щеками Миранда убегает, спрятав пергамент в картонную коробку.

6

«Все страхи происходят оттого, что мы любим», — сказал доминиканский монах Фома Аквинский. Лично я добавил бы: «Выше этого стоит лишь боязнь боли и страх внезапной смерти».

Когда мы с Лорой выходим из Библиотеки Конгресса, нас встречает сильный холодный порыв ветра. И тут сквозь летящую пыль я замечаю их.

В жарких саваннах Африки олени развивают избирательное зрение, когда на них нападают львы. Сейчас я понимаю, что это такое. Я выделяю четверых. Четверых мужчин. Они медленно начинают движение в нашу сторону. Словно настроенные на определенную температуру ракеты, они движутся к своей цели. С четырех разных сторон.

— Быстрее! — говорю я Лоре, хотя мне трудно поспевать за ней.

Я крепко вцепился в костыли. Так у меня будет хоть что-то для отражения атаки.

Между нами десять-пятнадцать метров. Хассана среди них нет. Но все они огромные. И все арабы. Одеты в прекрасные костюмы.

— Лора…

Она замедляет ход.

— Беги, Лора! Беги!

Лора моргает:

— Знаешь что, Бьорн!

Я останавливаюсь, засовываю руку в карман. Пальцы обхватывают «тревожную кнопку».

Лора демонстративно смотрит по сторонам, чтобы убедиться самой и убедить меня, что мне все привиделось. Она говорит, что я смотрел слишком много боевиков.

Этих она вообще не видит.

В элегантных костюмах, белых рубашках с туго завязанными галстуками, они приближаются к нам, как невидимые хамелеоны.

Я нажимаю «тревожную кнопку».

— Беги! — шепчу я в последний раз.

— Не валяй дурака.

Расстояние между нами сокращается до пяти метров. Я еще крепче сжимаю костыли. Но отлично понимаю, что полые костыли из легкого металла представляют собой лишь жалкое подобие оружия.

— Брр, сыро! — говорит Лора и плотнее закутывается в плащ.

Только тогда, когда один из арабов вплотную подходит к нам со спрятанным оружием, до нее доходит, что даже параноик иногда бывает прав.

На ее лице застывает гримаса ужаса.

— Please, — говорит подошедший с акцентом, который кажется плохой пародией на речь кинозлодеев, — идем с нами!

Сердце усиленно бьется, в ушах свистит.

Что они сделают, если я позову на помощь? Пристрелят?

Двое хватают меня под руки. Двое других держат Лору.

Внешне это никак не похоже на похищение.