Мы так себя и вели.

Японцы же…

Скажем, 11 мая 1942 года НКИД СССР направил посольству Японии в Куйбышеве памятную записку относительно торпедирования советского парохода «Ангарстрой» японской подлодкой. Пароход был атакован и затонул юго-западнее острова Кюсю. Японцы стандартно свалили потопление на крейсирующие у японских берегов подлодки США. Однако потопили «Ангарстрой» всё же японские подводники, так же, как 17 февраля 1943 года утром, в 7 часов 45 минут, при ясной и тихой погоде они потопили сухогруз «Ильмень», шедший из Владивостока в Петропавловск-на-Камчатке. Потопили после того, как японские надводные суда трижды досматривали судно.

При взрыве погибло 7 человек команды.

20 марта 1943 года НКИД направил в Токио очередную памятную записку по этому поводу, а 10 апреля японское посольство в ответной памятной записке вновь открестилось от потопления. Мы не могли ничего утверждать определённо: атакующие подводные лодки флагов не поднимают, но все обстоятельства указывали на японских моряков.

По официальным советским данным 70-х годов, всего за 1941 – 45 годы японцами было потоплено 18 советских судов, а общие убытки советского судоходства за это время составили 637 миллионов рублей.

И это были не легковесные путинские «рубли», а полновесные сталинские советские рубли!

Последнее торпедирование советского парохода японскими подводниками произошло 13 июня 1945 года. Пароход «Трансбалт», шедший из США во Владивосток, был атакован в 3 часа 36 минут в Японском море после прохода пролива Лаперуза! Уж тут на американцев ничего списать было нельзя. 7 июля 1945 года нарком морского флота СССР Ширшов доложил об этом Председателю ГКО Сталину, сообщив, что судно с 9 800 тоннами продовольственных грузов было потоплено двумя торпедами, 5 человек погибло.

Так обстояли дела с японским «нейтралитетом» на море.

Что же до нарушений японцами воздушных и сухопутных границ СССР и провокационных обстрелов советской территории с периодическими жертвами с нашей стороны, то этих, по определению В. Молодякова, «различных инцидентов» за четыре года «нейтралитета» набралось великое множество.

ВПРОЧЕМ, всё это не закрывает главного вопроса: нарушил ли Советский Союз советско-японский Пакт о нейтралитете от 13 апреля 1941 года, или нет?

Василий Молодяков утверждает, что СССР нарушил Пакт, вступив в войну с Японией. То же самое утверждают многие и в Японии. Мол, Сталин не оценил «сдержанности японцев», так и не напавших на СССР после нападения Германии, и отплатил им якобы чёрной неблагодарностью, объявив Японии войну вместо того, чтобы принять в 1945 году предложение Токио о посредничестве между Японией и союзниками.

Но можно ли говорить о японской политике по отношению к СССР в 1941–1945 годах как о политике нейтральной?

В книге «Россия и Япония: меч на весах» Молодяков пишет: «Вернёмся к главному вопросу: было принято в эти годы (1941–1945 гг. – С. К.) в Японии решение о нападении на СССР или нет? И если да, то какое?»

Однако здесь налицо подмена сути дела! Главным вопросом по теме является иной: «Способствовала ли политика Японии по отношению к СССР облегчению положения Германии на советско-германском фронте? И если да, то в какой мере?»

А ответ здесь однозначен: «Да, способствовала!» И способствовала в настолько значительной мере, что, если бы СССР не вынужден был держать до осени 1943 года на границе с «нейтральной» Японией крупную группировку войск, война в Европе могла бы закончиться для СССР значительно раньше и с меньшими потерями.

А теперь немного фактов…

Немного потому, что это ведь не книга о советско-японской войне 1945 года, хотя написать её и стоило бы. Тем не менее в общем ходе событий 1945 года японский аспект имел – на фоне всего остального – второстепенное значение.

Но кое-что сообщить можно…

И нужно.

Скажем, 5 июля 1941 года министр иностранных дел рейха Риббентроп в шифровке германскому послу в Токио Отту сообщал последнему о заявлении японского министра иностранных дел Мацуока, сделанном в беседе с Риббентропом, состоявшейся 26 марта 1941 года в Берлине. Мацуока, обсуждая с германским коллегой перспективы заключения советско-японского Пакта, сказал тогда:

«Никакой японский премьер-министр или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию остаться нейтральной, если между Германией и Советским Союзом возникнет конфликт. В этом случае Япония принуждена будет, естественно, напасть на Россию на стороне Германии. Тут не поможет никакой Пакт о нейтралитете».

Риббентроп информировал Отта о беседе четырёхмесячной давности для того, чтобы Отт мог при случае «деликатно» напомнить японцам об этом «авансе» Мацуоки, пусть официально и не зафиксированном.

«Но Япония не напала на СССР ни в 1941 году, ни позже», – может возразить кто-то.

И возражает. Так, в начале 90-х годов в газете «Известия» некто В. Руднев и А. Иллеш задались резонным, по мнению В. Молодякова, вопросом. Мол, обвинение Японии в агрессии против СССР базируется лишь на планах японцев, а не на их действиях, которых, мол, не было. «Но можно ли судить за неосуществлённый план по всей строгости закона?» – вопрошают В. Руднев и А. Иллеш.

Однако и здесь мы имеем дело с логическим и историческим шулерством. Речь ведь не о намерениях, а о прямом и масштабном пособничестве японцев немцам! Не переходя советских границ, японцы по свою сторону границы открыто демонстрировали враждебность к СССР, устраивали провокации. И это реально влияло на ситуацию, даже без прямого нападения Японии на СССР. Советский Союз был вынужден всю войну держать на Дальнем Востоке значительные силы.

Утверждается, что свидетельства об агрессивных планах Японии якобы исходят от малокомпетентных второстепенных японских генералов, чьи фамилии то и дело повторялись в «советской научной и научно-популярной (?. – С. К.) литературе». Но вот краткие извлечения из обширных собственноручных показаний командующего Квантунской армией генерала Ямада Отодзо от 8–9 апреля 1946 года:

«… Факты говорят, что Япония вооружённой силой захватила значительную часть Советского Дальнего Востока (генерал начал с исторического обзора от момента «революции Мэйдзи» 1867 года и в данном случае имел в виду гражданскую войну. – С. К.). Нет нужды говорить, правильно или неправильно было поступлено во время зверского убийства Лазо…, это был неправильный поступок <…>

Ниже я привожу цифры увеличения войск в Маньчжурии: после русско-японской войны – 1 дивизия, 1 самостоятельный охранный отряд; 1937 г. – 3 дивизии…; 1938 г. – 7 дивизий…; 1939–1940 гг. – 12 дивизий…; 1941 г. – 14 дивизий…; 1942 г. – 15 дивизий…; 1944 г. – (начало года) – 15 дивизий…

Только что указанное увеличение войск в Маньчжурии является нарушением Портсмутского договора…»

Писал бывший командующий Квантунской армией и так: