Прозрачный сон. Это я просто вижу прозрачный сон.

ЕСЛИ ВЫ СМОЖЕТЕ ОСОЗНАТЬ, ЧТО ВИДИТЕ СОН, ТОГДА ВЫ СМОЖЕТЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОЙ СОН.

– Нет, – ответила она, сама удивившись, как твердо прозвучал ее голос. – Не хочу я никакого урока. А вот я хочу тебе дать кое-что. Хочу дать тебе плитку «Отверженного».

Он выглядел озадаченным.

Сосредоточься. Плитка «Отверженного». Плитка «Отверженного»!

И шоколад появился у нее в руке. «Я могу получить все на свете, что только пожелаю», – внезапно подумала она и швырнула ему плитку.

– Попробуй, – предложила она.

Он подошел и взял плитку, а Сэм села на постели, наблюдая, как он разворачивает плитку и откусывает кусочек.

– Ну и как он тебе?

– Хороший, – оценил он. – На вкус немножко похоже на «баунти» с бисквитом.

– Вот и Кен так сказал.

– То же самое и сказал?

– Ну да.

Он улыбнулся.

Сэм почувствовала прилив уверенности.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, Слайдер, с чего это ты заладил возвращаться ко мне? Что тебе нужно? Почему ты не оставишь меня в покое?

Он облизал пальцы.

– Хорошая она была, эта плиточка.

– Еще хочешь?

– Не-а.

– Мне нетрудно достать тебе еще одну. Я могу завалить ими всю комнату, если захочешь.

– Ты можешь завалить эту комнату плитками «Отверженного»?

– Ага. И могу заставить тебя исчезнуть, если захочу. Только я не хочу делать этого. Пока же мне надо узнать, чего ты хочешь. Я хочу узнать, почему мне снятся такие сны.

Он поднял руки и посмотрел удивленно.

– Я твой друг, Сэм. – Он присел рядом с ней. – Я твой друг, вот почему! Они снятся тебе, чтобы оградить тебя. Я показываю тебе будущее, чтобы предупредить тебя об опасности. Ты должна научиться доверять мне, – Он приобнял ее рукой и легонько прижал. – Я твой друг. Понимаешь? Ты рада?

– Здорово.

Он улыбнулся:

– Здорово! Это здорово. А ты-то не думала, что я твой друг?

– Не думала.

Он довольно захихикал.

– Вот смехотища-то. С ума сойти.

Она почувствовала, как он заходится от неудержимого смеха, и засмеялась вместе с ним. Они хохотали вместе, не в силах остановиться довольно долгое время. А потом сидели в молчании, миролюбивом молчании.

– Послушай, Сэм, ты не должна беспокоиться о будущем. О нем уже позаботились. Со всеми деталями.

Он снова стиснул ее, а потом вскочил с кровати, подошел к двери и открыл ее.

– Не уходи, – попросила она.

– А я и не ухожу. Просто хочу посмотреть, не пришли ли газеты. – Он открыл дверь и наклонился, а потом повернулся, показывая «Таймс». – Приятное здесь местечко, не так ли?

– Да, – сказала она. – Замечательное.

Он сдвинул защитные очки на лоб, открыл газету и просмотрел ее, потом сложил страницы, подошел к кровати и уселся рядом с Сэм.

– Я же говорил тебе, что я уже позаботился обо всех деталях. Смотри-ка!

Он держал страницу прямо перед ней.

«ОБЪЯВЛЕНИЯ И СВЕТСКАЯ ХРОНИКА».

Она посмотрела на него снизу вверх, заглянула в эти глаза, ставшие внезапно такими холодными и жесткими, что она не могла отличить, который из них стеклянный.

– Ну, давай же, – настаивал он. – Взгляни-ка, посмотри, там про тебя, видишь эту колоночку?

«Смерти», – прочитала она, и ее охватила дрожь, а палец ее с длинным, аккуратно наманикюренным ногтем, слишком уж длинным, похожим на коготь, тем временем скользил вниз по колонке.

– Смотри, вон там! – Его голос был полон детского ликования. – Ну, видишь?

Она оцепенела.

«КЭРТИС. Трагически погибла. Саманта (Сэм) Рут. 32 года. Горячо любимая жена Ричарда и любящая мать Ники. Панихида будет проведена в частном порядке. Семья принимает только цветы».

– Дата. – Его слова доходили до нее как сквозь пелену. – Единственная вещь, которую они упустили.

Сэм почувствовала резкий сквозняк, и газетные листы один за другим сдуло на пол, словно подхваченные свирепым порывом ветра. Она услышала рев какого-то двигателя, волосы хлестали по лицу, а занавески грохотали так, будто они из жести. В изумлении она подняла взгляд на потолок. Это огромный, черный и страшный вентилятор бешено вращался с жутким клацаньем. Его шум перешел в оглушительный рев, она зажала уши руками.

Нет!

Ветер пронесся по постели, сорвал с нее простыни и расшвырял их по комнате, как листы бумаги.

– Нет. О господи, нет! – пронзительно закричала она, когда стакан с водой, стоящий на тумбочке, рядом с ней, вдруг взорвался, словно граната, осыпав ее острыми жалящими осколками.

Дверцы гардероба внезапно распахнулись, и ее одежда выпала на пол. Электрическая лампочка в лампе у ее кровати тоже взорвалась, и в комнате стало темно.

– О господи, помоги мне.

– Ах ты, маленькая сучка. Думаешь, тебе удастся победить меня своей высокой технологией? Думаешь, что сможешь заставить меня исчезнуть, просто подумав об этом?

Какая-то жуткая сила вдруг швырнула ее из постели и подбросила к самому потолку, она почувствовала, что падает вниз, падает сквозь ледяной бешеный вихрь, кувыркается вверх ногами среди обломков стекла и мебели, которые больно ранили ее, и вот она с треском ударилась оземь, сильно, так сильно, что даже не могла пошевельнуться.

А потом внезапно сверкающий белый свет ослепил ее, и она зажмурилась.

– Сэм?

Она дрожала. Холодно, ах как холодно.

– Сэм?

Она учуяла странный незнакомый пыльный запах и открыла глаза. И увидела странный бежевый пух, он лежал сверху и давил на нее. Ей было ужасно холодно.

– Господи Иисусе, – произнес чей-то мужской голос. – С вами все в порядке, Сэм?

«Доктор Хэйр», – подумала она. По голосу было похоже на доктора Хэйра. Она попыталась оттолкнуть бежевый пух, но он даже не шевельнулся.

– Вы не ушиблись? – спросил голос Колина Хэйра.

«Я не знаю, – хотелось ответить ей. – Не знаю я».

– Пожалуйста, снимите с меня эту вещь.

Она снова толкнула этот бежевый пух. И тут только сообразила: это же ковер. Она лежала лицом вниз на ковре, на полу.

– Господи Иисусе, – это голос Ласло.

– Поднимите-ка ее обратно на кровать.

Она почувствовала чьи-то неловкие руки. Неумелые руки, а потом пух исчез, и она увидела белый потолок. «И никакого вентилятора», – мелькнуло в мозгу, затем она услышала скрип пружин и ощутила мягкость постели. Лицо Хэйра, вопрошающее и обеспокоенное, низко склонилось над нею. Глаза Ласло с темными кругами под ними всматривались в нее с каким-то странным непониманием, и это испугало ее.