«Если бы только и все остальное, что несли с собой люди, напоминало бы сою, — думал Арас. — Мы могли бы тогда любить друг друга, жить в мире». Ожидая появления Шан Франкленд, он прикончил чашу с творогом.

За последнее время он узнал о ней много нового. Когда они гуляли по острову, она задавала ему вопросы, а его ответы, в свою очередь, вызывали новые вопросы. Она волновалась о судьбе комнатных растений, которые остались у нее на Земле, в квартире. Ее же отправили в этот полет, заранее не предупредив, и она не успела сделать никаких приготовлений. Она беспокоилась о другом человекообразном — горилле, которого так и не сумела защитить. Она беспокоилась о том, что стареет и становится равнодушна к окружающему. В какой-то степени ей было очень жаль себя. Но она сама утверждала, что ее жизнь сложилась именно так, как она сама того заслужила.

Арас ничего не мог поделать, но Шан с каждый днем нравилась ему все больше и больше.

Была лишь одна вещь, которую он бы очень хотел знать: не разгадала л и она истинный характер его болезни. Если разгадала и он был не прав, считая ее честным человеком, то она очень рисковала…

Шан все время задавала вопросы. Она знала, что Арас очень стар, и знала о фотографиях в библиотеке Константина. Как профессиональный исследователь она рано или поздно должна была наткнуться на разгадку. А как только он почувствует, что она неправильно употребляет полученную информацию, ему придется принять меры.

Арас проверил свой тилгур в ножнах. Потом он откинулся назад, погрузившись в тень алькова, погрузившись в успокаивающие ритмы звуков: звон посуды, журчание воды…

Зайдя на кухню, Шан огляделась так, словно в первый же момент не заметила Араса. Колонистки приветствовали ее легкими кивками, а потом вернулись к работе. Они разговаривали между собой и смеялись. И тогда Шан показалась Арасу такой же застенчивой, как порой бывали дети колонистов, обнаружив, что не могут участвовать в играх старших. Лишь на мгновение она чуть опустила плечи, потупившись, уставилась в пол, как будто собираясь исчезнуть. Но Арас четко уловил ее настроение, почувствовал ее изоляцию. Когда же он наконец поднялся из алькова, она вновь стала настоящим матриархом.

Арас очень надеялся, что они все еще друзья и до конца дня таковыми останутся…

В этот день выдалось яркое солнечное утро. Высоко в серо-синем небе скользили пушистые полупрозрачные облака.

— Есть какие-нибудь новости? — поинтересовалась Шан.

— Исенджи находятся в постоянном контакте с «Актеоном». Я бы сказал, что они стали союзниками.

— А как отнеслись к этому ваши матриархи? Думаю, их аж трясет.

— Не понял.

— Идиома. Я хотела сказать, что они сильно разозлились. Не думаю, что им очень понравилось появление «Актеона». Ваши люди расценивают его как серьезную угрозу, не так ли?

— Конечно. Сотни новых гефес. К тому же они стали друзьями исенджи.

— Если вам от этого будет лучше, то могу сказать, что мне все это тоже не нравится. К тому же у меня есть проблема — ученые. Как только они узнают о прибытии «Актеона», ситуация дестабилизируется.

Арас отлично понимал, что подразумевала Шан.

— Они попытаются нарушить правила?

— И мне будет трудно их контролировать.

Похоже, Шан была много лучше, чем он мог себе вообразить. Тут скрывалось нечто большее, чем просто уважение… Однако Арас должен был быть полностью уверен, что Шан не замышляет какого-то подвоха. Если она сможет обмануть его, то она обманет его и в любом другом начинании.

Осет стал кружить над ними, и они остановились, глядя на него. Шан казалась удивленной. Арас внимательно наблюдал за ней. Казалось, все ее самообладание и самоконтроль растаяли. Перед ним оказался кто-то, о ком Арас мог заботиться как о ребенке, которого у него никогда не было.

— Что это? — поинтересовалась Шан. Она подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого света. Единственное, что ей удалось разглядеть, — длинный зазубренный хвост, больше напоминающий нож. — Эта штука представляет опасность?

— Осет. Ваши люди окрестили его хвостобоем, — ответил Арас. — Он охотится на мелких существ, наносит удар и ждет, пока добыча не истечет кровью.

— У вас тут обитают такие симпатичные зверушки… Лучше уж пасть от хвоста домашнего животного, чем оказаться в пластиковом мешке, погибнув от рук убийцы.

— Этот экземпляр, должно быть, слишком стар, чтобы поймать свой обычный обед. Раз он залетел сюда, то скорее всего страшно голоден. Хвостобой редко встречается на землях, расположенных выше уровня моря.

Арас внимательно наблюдал, как зверь неторопливо проскользнул мимо, покосившись на него и Шан. Если бы они были удзаса-ми, то тварь бросилась бы на них и стала бы бить их острым как нож хвостом, рвать их тела ужасными когтями, пока они не ослабели бы от потери крови. А потом она принялась бы за обед.

— Если вы не ловите опытные образцы, то как же вы можете изучать другие живые разновидности? — спросила Шан, не отводя взгляда от хвоста твари, который, словно прицеливаясь, ходил из стороны в сторону.

— Мы наблюдаем. Иногда находим трупы.

— Но ведь это сильно ограничивает…

— Почему? Мы должны знать лишь о том, как избежать опасных столкновений.

— Забавная точка зрения, — заметила Шан. — Вы и исенджи всего лишь наблюдаете? С близкой дистанции, как я полагаю. Сквозь прицел автомата.

— Да. — «И все намного острее, чем вы можете вообразить», — подумал он. — И упреждая ваш вопрос, скажу: да. Они нас боятся.

Мы имеем большое преимущество в технологии, они — берут числом. Во время войны важно и то, и другое.

— А ведь вы — солдат. Вы сами сражались с ними?

Не было причины еще раз говорить ей об этом. Она уже знала, что Арас очень стар.

— Я был одним из старших командующих, когда мы стерли исенджи с лица этой планеты. Я не только руководил операцией. Я был одним из исполнителей. Собственноручно убил тысячи. — Белое пламя катилось по улицам, и упреком звучали предсмертные крики. Но он словно не замечал их. — Вы бы назвали меня настоящим мясником. Возможно, война и в самом деле преступление… Вы потрясены?

Однако, казалось, Шан ожидала подобного ответа.

— Думаю, мы, Арас, во многом похожи. В моем послужном списке тоже достаточно смертей. И я не сожалею ни об одном из убитых.

— Тогда вы не похожи на других особей вашего рода. Джош, например, не может принять эту часть моего «Я». Его предок был любезнее. Он сказал, что если я раскаюсь, то буду прощен.

— А вы?

— Нет. Если бы я не уничтожил их, исенджи уничтожили бы всех безери, ведь так?

Шан печально улыбнулась.

— Значит, по-вашему, исенджи — чудовища?