– Генетический анализ никто не отменял, а у меня на руках его нет. Я не делаю поспешных выводов.

– Но и признавать меня дочерью ты не торопишься, – с иронией заметила лже-Таисса. – Так жалко акций «Бионикс»? Или обретение навеки потерянной дочери – это слишком хорошо, чтобы быть правдой?

– Взрыв в нашем бывшем хранилище противоядия – не очень, – тон Эйвена Пирса по-прежнему был ровным. – И похищение партии имплантов меня не обрадовало.

Таисса мысленно выдохнула. Нет. Это не она. Она никогда бы…

Но девушка, идеально похожая на Таиссу, лишь широко улыбнулась.

– Таисса Пирс никогда не проигрывает, не так ли?

Она небрежно опёрлась о стену.

– Я успела подслушать ваш разговор с мамой, – проронила она. – Хотя она себя моей матерью не считает, раз назвала меня «это», – в голосе лже-Таиссы проявилась горечь. – Конечно, если твоя дочь побывала в аду и потеряла воспоминания, зачем тебе такая? Её лучше забыть, вычеркнуть и попытаться заново. – Она хмыкнула. – Кстати, вы правда думаете, что успеете родить ещё одного ребёнка до того, как вас сотрут с лица земли? Да вы оптимисты.

– Это ваша цель? – мягко уточнил Эйвен Пирс. – Чтобы мы исчезли с лица земли?

Лже-Таисса усмехнулась.

– Тёмные должны убивать, чтобы победить. Действовать любыми способами, а не топтаться на месте. Ты явно этого не понимаешь, раз твои люди бездействуют.

Проекция шагнула вперёд.

– И ты мне мешаешь.

Взгляд Эйвена Пирса оставался спокойным и внимательным.

– Взрывы – не самый лучший способ добиться желаемой победы для Тёмных, – произнёс он. – Практика показывает, что искать компромиссы выгоднее, чем воевать.

– Угу, – фыркнула девушка. – Ещё скажи, что мир будет стабильнее, если избрать мировой парламент, где ты займёшь место председателя и мы все будем мирно пить чай.

– Почти, – тон Эйвена Пирса не изменился. – Когда на сцену выходят радикалы вроде вас, мир начинает прислушиваться к их более умеренным единомышленникам. Передоверьте нам свои требования, и вы получите многое мирным путём.

Лже-Таисса скривилась.

– Вам? Тебе? Ты держишь меня за идиотку?

– Или никому, – тон отца Таиссы сделался прохладнее. – Окно возможностей скоро захлопнется. Ещё пара взрывов, и с вами не будет разговаривать никто.

– Но ты, – подчеркнула проекция лже-Таиссы, – со мной пока разговариваешь.

Едва заметная усмешка тронула лицо Эйвена Пирса.

– Думаю, мы оба знаем, что у меня особые причины.

Таисса на миг зажмурилась. Это было невыносимо – видеть себя в роли преступницы, взрывающей что ни попадя, мечтающей стереть с лица земли её родителей…

Ей нужно сконцентрироваться. Это её мир. Она наследница Великого Тёмного, она принадлежит Нью-Йорку и льдам Антарктиды, а не далёкой сфере, окутанной туманом. И её собственная голова и голос принадлежат только ей. Не самозванке.

– Отец, – произнесла Таисса твёрдо и чётко. – Это не я.

Ноги подогнулись, в глазах потемнело от внезапной слабости, но Таисса вздрогнула, услышав собственные слова. Ей показалось или воздух вокруг неё действительно завибрировал, распространяя звук?

Но отец, обладающий мощнейшими сенсорами, лишь чуть заметно нахмурился.

Нет. Возможно, он услышал что-то, но этого было недостаточно, чтобы распознать голос или тем более разобрать слова. Что ж, она попытается снова. Через пару минут, когда наберётся сил. Если у неё будет эта пара минут.

Тем временем последние лучи солнца рассеивались над крышами. Наступали сумерки.

– Кажется, ты не понимаешь одну простую вещь, – жёстко произнесла лже-Таисса. Таиссе стоило труда не отвернуться от своего кривого зеркала. – Я тебя ненавижу. Ненавижу вас всех. Привилегии, которые вы не заслужили. Власть, которую вы не используете. Тёмные будут подчиняться мне, а тебя я уберу с дороги.

Она издевательски усмехнулась.

– Так что, если у тебя была надежда меня переубедить, советую с ней попрощаться. Или ты предпочитаешь цепляться за слепую надежду, что перед тобой подделка, а настоящая дочь – где? Исчезла в далёких звёздах и туманностях? – Издевательский смешок. – Я совсем забыла, что ты уже побывал слепцом. Должно быть, тебе понравилось.

Взгляд Эйвена Пирса оставался спокойным, но что-то в его лице изменилось. Сердце Таиссы дрогнуло. Допускает ли он вероятность, что перед ним настоящая, только исковерканная и искалеченная Таисса? Один процент? Два процента?

– Что именно ты помнишь? И что с тобой случилось?

Девушка, выглядящая как Таисса, досадливо дёрнула головой.

– Не будь идиотом. Неважно, что со мной случилось! Важно, чего я хочу сейчас.

– То есть гипотеза, что ты не моя дочь, не имеет под собой никакого подтверждения? – очень спокойно спросил Эйвен Пирс. – И что облик моей дочери – это просто удобная маска, чтобы привлекать к себе сторонников и добиваться власти всеми возможными способами?

– И уничтожать твой авторитет, пока от тебя не останется ничего, – с усмешкой бросила лже-Таисса тоном, которого Таисса не помнила у себя с тех времён, когда была Тёмной Таиссой. – Ты так сильно надеешься, что перед тобой удобная маска? Ты действительно предпочёл бы видеть свою дочь мёртвой или потерянной, чем видеть перед собой «это»?

Тишина. Эйвен Пирс молчал.

Молчала и Таисса, собираясь с силами. Ей всё яснее было, что это не иллюзия, наведённая Ваади. Каким-то образом её выбросило домой, и, пока ткань реальности вновь не сжалась, зашвыривая её обратно, ей нужно было проявить себя. Сказать отцу, что она жива.

Вот только у неё по-прежнему не было голоса. Не было тела. Не было ничего.

– Ты не получишь свою прежнюю Таиссу, – завершила девушка-проекция. – Есть только я. Не существует способа вернуть её. Несмотря на все ваши сказки о Великом Тёмном и слухах о якобы неопознанных воронках, – она изобразила в воздухе кавычки, – от некоей всемогущей внешней великой силы.

Эйвен Пирс покачал головой, внимательно глядя на лже-Таиссу.

– Не думаю, что существует настолько великая сила как таковая. Неизмеримо великой, во всяком случае, нет, иначе ей было бы слишком сложно не уничтожить весь мир и саму себя.

Отрешённая улыбка тронула его губы.

– Но ещё недавно, – произнёс он негромко, – Таисса сказала бы, что нет никаких великих сил. Есть только мы и то, что мы можем сделать.

Таисса задержала дыхание. Ох, как много она могла ему рассказать!

Из последних сил, на ослабевших ногах Таисса качнулась вперёд, но упёрлась в невидимую стену. Голос по-прежнему