Ты же понимаешь, что мне просто так не шептали бы, да? Нами там заинтересовались не на шутку.

— И почему тебя это смущает? — совершенно серьезно уточнил Моджеевский.

— Профессиональное. Меня, как всякого финансиста, возможная проверка заставляет, прости за подробности, поджимать мышцы ягодиц.

— Вот не заставляй меня усомниться в твоем профессионализме, — Богдан поморщился. — Как профессионал ты должна точно знать, где наши косяки, и еще точнее, как их прикрыть. Что с внешним аудитом? Он завершен?

— В процессе, — фыркнула Рита. — И не думай, пожалуйста, что наши косяки настолько глобальны, что мне пора увольняться, а тебе идти с повинной. Все в порядке, все в штатном режиме. Понимаешь, вся эта возня, она какая-то… надуманная, слишком обо всем сразу и ни о чем конкретном. Это-то и напрягает… их только стадион интересует или им просто за яйца нас взять охота, а за что — до лампы.

— Савелия подключила?

— Его не нужно подключать, он с самого начала в курсе. Считает, что у нас завелась крыса, осторожно гребет в направлении сливного механизма. Против течения всегда долго. Но если эти идиоты, которые вздумали с нами тягаться, все-таки явятся, то к тому моменту у нас на руках будут результаты аудита, ну и я не подкачаю.

— Надеюсь, — кивнул Богдан и в следующее мгновение уже выдавал задание Алене: — Передайте Савелию, чтобы был у меня через тридцать минут, — потом снова глянул на Риту. — Что еще важного?

— Остальное подождет до отчета. Представлю все в лучшем виде. Тебе понравится.

— Мне не надо, чтобы мне нравилось, — жестко отрезал Моджеевский. — Мне надо, чтобы было объективно и в рамках закона.

— Ну вот и буду сверкать объективной законностью, — проворчала в ответ Рита. — Разрешите идти, Богдан Романович?

— Не ворчи, а прорабатывай все варианты, — хмыкнул он в ответ. — Вообще все, даже самые нереальные.

— Это понятно… бесит, что нормально работать не дают, мешаются.

— Ну это как раз элементарная погрешность.

— Засунули бы они эту погрешность себе в задн…

Договорить Рита не успела. В следующее мгновение, по своему обыкновению подобный тени отца Гамлета, в кабинет проник Роман Романович Моджеевский, тоже практически король Дании, но, по счастью, и ныне здравствующий, только никак не способный оставить свое драгоценное детище в покое, и мы сейчас вовсе не о Богдане Романовиче.

Он строго глянул на замолкнувшую Маргариту и как мог вежливо поздоровался:

— Привет!

— Привет! — все еще в образе буркнул Богдан.

— Не мешаю вашему антикризисному совещанию? А то могу в приемной на диванчике подождать, — хмыкнул папа.

— Может, мы кофе пьем, — так же хмыкнул в ответ сын.

— Судя по погрешности и заднице — скорее очаги пожара пытаетесь потушить.

— Пожара пока никакого нет, Роман Романович, — встряла Рита. — Потому мы скорее с курильщиками в неположенных местах боремся.

— Кстати, Богдан Романыч, пошли покурим, — обрадовался по этому поводу Моджеевский-старший.

— Танька не велит, — рассмеялся Бодя и глянул на финансового директора семейной корпорации. — Рит, оставь нас.

Рита широко улыбнулась обоим представителям ясновельможной династии и, бросив уже на ходу: «Хорошего дня!» — покинула кабинет. Роман Романович только и прокряхтел ей в спину малоразборчивое: «И вам того же», — после чего глянул на сына и проговорил:

— У меня на сегодняшний день есть только два вопроса. Первый — это как наш янычар живет с твоей сестрой? И второй — что за херню опубликовали в «Экономисте» сегодня утром? Ты читал?

— Это у тебя времени много херню читать. Мне некогда, — сообщил Моджеевский-младший. — А по первому вопросу с Реджепа и спрашивай. Я при чем?

— А нельзя жалеть зятя в его присутствии. И тем более — в присутствии дочери, а они везде вместе шляются. За ручку. Короче, не дипломатично.

Моджеевский-старший стащил с плеч пальто, бросил его на диванчик у входа и, пройдя кабинетом, уселся на одном из стульев поближе к сыну. После чего, что называется, засучил рукава и в прямом, и в переносном смысле. Вытащил телефон, быстро что-то в нем наклацал и сунул Богдану под нос страницу браузера с кричащим заголовком «Прорыв года и золотой мальчик Богдан Моджеевский снова в эпицентре скандала».

Собственно, скандал и не затухал, а только набирал оборотов. Эта, к примеру, статья была полностью, от и до посвящена тому, как «MODELITCorporation» грязно отмывает деньги спонсоров на строительстве стадиона. Проще говоря, обычное обвинение в мошенничестве и хищении чужих бабок. В том числе, государственных. И все бы ничего, если бы «Экономист» не считался более или менее солидным изданием, которое без пруфов обычно инфу не публикует. А стало быть, откуда-то у них взялись подобные сведения, к тому же чем-то подтвержденные.

Вопрос только, чем именно. И все это, помимо прочего, было шито примерно теми же нитками, что и причины, по которым сегодня торчала в его кабинете Рита. Буквально позавчера на одном из популярных ютуб-каналов какой-то придурок с журналистскими расследованиями отмочил. Целую киношку снял, остросюжетную: дескать Моджеевскому информацию о проектах его конкурентов по министерскому тендеру тупо слили за несколько дней до проведения, и они успели подтасовать собственные цифры. Бред сивой кобылы, но на такое велись, тем паче, что «доказательная база» была железобетонная — в комиссии нашлось рыло, много лет назад строившее уже какой-то спортивный объект с Моджеевским-старшим. Потому и Министерство подвергалось легкому сейсмическому воздействию, потому и антикоррупционное бюро «заинтересовалось». Потому и атаковали их с самого утра целые толпы самого разномастного люду, требуя комментариев.

А теперь вот еще один штришок. Не только обманом выиграли, а еще и схемы какие-то проворачивают за чужие деньги.

— Я вот думаю, Богдан Романович, — медленно протянул отец, наблюдая за сыном, пока тот знакомился с содержанием статьи, — ремня тебе дать, что ли. Или себе, что такого пройдоху воспитал.

— Я, конечно, мог бы заметить, что этот проект курировали вы, Роман Романович, — усмехнулся Богдан, возвращая отцу телефон, — но вместо этого скажу, чтобы ты зря не портил нервную систему. Разберемся.

— А тут про меня ничего такого, только что когда-то что-то с кем-то. Главный злоумышленник у нас ты. Вообще все про тебя. Вот ты и скажи мне, Богдан Романович, это