— Ничего. Ты не сделала ничего плохого. И я собираюсь доставить тебя в Рай.

Даже если это станет последним, что он сделает.

— Кто ты?

— Солдат.

— Как в Ираке?

— Был им. Сейчас я сражаюсь с сукой… ээ, женщиной, которая сделала это с тобой.

— Я думала, что помогаю… когда та дама попросила меня понести ее сумку. Я думала, что помогаю… — Она резко втянула воздух, будто пыталась успокоить себя. — Ты не сможешь выбраться отсюда. Я пыталась.

— Я спасу тебя.

Внезапно ее голос стал крепче:

— Они причинят тебе боль.

Черт, она снова смотрела на него.

— Не волнуйся обо мне… думай о себе.

Звук, что-то капающее, а, может, закрывшаяся металлическая дверь, отдался эхом, напугав девушку, и придав сосредоточенности Джиму. Без сомнений, Девина скоро появится, и упрячет Сисси туда, где она была до этого, поэтому он должен действовать быстро. Он не знал, когда сможет вернуться сюда, и как именно освободить его девочку.

Точнее Сисси.

— Это она? — спросила Сисси напряженно, когда издалека донеслись шаги. — Это она, да? Я не хочу возвращаться в стену… пожалуйста, не позволяй ей…

— Сисси, послушай меня. Мне нужно, чтобы ты успокоилась. — Ей нужно на чем-то сфокусироваться, чтобы держать себя в руках, пока он будет выяснять, как вернуться к ней. Прочесывая память, он пытался вычленить воспоминание, которое могло бы успокоить ее. — Я хочу, чтобы ты внимательно послушала меня.

— Я не могу вернуться туда!

Черт, чем он мог отвлечь ее?

— У меня есть собака, — выпалил он.

Последовала пауза, будто он удивил девушку.

— Да?

Когда шаги приблизились, ему захотелось выругаться.

— Да, есть.

— Я люблю собак, — сказала она тонким голосом, встречаясь с ним взглядом.

— Это лохматый пес серо-белой расцветки. Его шерсть… — Шаги стали еще громче, он заговорил быстрее. — Его шерсть достаточно жесткая… напоминает брови стариков, и у него маленькие лапки. Он любит сидеть на моих коленях. При быстром беге заметна его хромота, а еще он любит есть мои носки.

Хлюпанье носом, затем резкий вдох. Будто она знала, что приближалось, и собиралась изо всех сил остаться на «дороге жизни», которую он открывал для нее.

— Как ее зовут?

— Пес. Я зову его Псом. Он любит пиццу и бутерброды с индейкой и спит на моей груди. — Быстрее. Говори быстрее. — Ты познакомишься с ним, договорились? Выведешь его на траву и… Ну, знаешь, как затолкать один носок в другой?

— Да. — Сейчас требовательно. Будто она хотела услышать так много, сколько он мог рассказать ей. — Носочный мяч.

— Носочный мяч… да, верно. — Быстрее, быстрее же. — Берешь мячик и бросаешь, а Пес приносит его назад. Солнце встало, Сисси. Ты можешь почувствовать его на своем лице…

— Когда ты вернешься? — прошептала она.

— Так скоро, как только смогу. — Сейчас он говорил сбивчиво, шаги раздавались так близко, он знал, что это стучали высокие, заостренные шпильки. — Вспоминай Пса. Ты слышишь меня? Когда почувствуешь, что сил не осталось, вспомни мою собаку…

— Не оставляй меня здесь…

— Я вернусь за тобой…

Лицо Сисси было влажным от слез, когда она потянулась к нему.

— Не оставляй меня здесь!

В это мгновение она стала такой, какой он видел ее над той ванной, платье исчезло, оставив ее голой, ее тело было осквернено, светлые волосы спутались от крови.

Внезапно глаза Сисси метнулись к дальнему углу, и окрашенные кровью губы задрожали:

— Нет!

Она подняла руки, словно защищаясь от нацеленного на нее удара…

И в этот момент она исчезла. А Девина, красивая, злая Девина вышла на свет, отбрасываемый свечами.

Джим проиграл.

Сломался надвое.

Как жалкий ублюдок.

Он заорал изо всех сил, из-за девочки. Из-за невинной девочки, которую демон забрал из семьи, утащил в крысиную яму, пленил здесь… и заставил наблюдать за оскверненным мужчиной.

Ярость ядерным взрывом прошлась внутри него…

Белый свет полил из его глазниц, освещая комнату, блестящие стены, которые уходили в бесконечность. Взрыв поглотил его физическую оболочку, освобождая от пут Девины, порывом свободных молекул он пронесся по этому месту, туша свечи, сбивая подставки. Собравшись воедино, он развернулся… и устремился прямо на Девину.

Сейчас именно она приготовилась к удару, ее черные волосы развевались под натиском урагана в виде него, кожа лица прижалась к черепу, когда Девина потеряла равновесие и опрокинулась на каменный пол.

Достигнув ее, он собрал молекулы, формируя острое копье, и швырнул себя прямо в грудь демона.

Когда острие вошло в ее тело, взорвав сучку изнутри, ее части разлетелись в стороны, куски кожи, шматки внутренностей и темно-красного мяса покрыли стены ее темницы.

От нее осталась лишь черная дыра такой же энергии и массы, как и у него… и он был готов атаковать ее.

Но, по всей видимости, она не жаждала контактного боя: искривленная тень вылетела из комнаты и унеслась вдоль по коридору, спасаясь бегством.

К черту. Это.

Джим бросился вслед за ней…

И врезался в метафизический эквивалент кирпичной стены.

Шокирующее столкновение с невидимым барьером отбросило его назад, и он принял свою телесную оболочку, плюхнувшись на голую задницу.

Он лишь на мгновение возмутился происходящим, прежде чем вывеска «Игра окончена» вспыхнула перед его телом, и он рухнул на спину от полного истощения.

Гнев иссяк, оставив за собой пустоту, и смертельная усталость распространилась из его слабого сердца по всему телу, так же уверенно, как пустивший корни и разросшийся плющ. Не в силах держать свою голову, он позволил ей упасть на камень и просто дышал, смутно отмечая, что в воздухе пахло медным запахом свежей крови и едким дымом свечей, которые все еще горели.

— Сисси, — позвал он сквозь темноту. — Я здесь…

Он не знал, слышала она его или нет, но ответа не последовало. Доносился лишь жуткий, плавящийся звук… несомненно, это души пытались вырваться из темницы.

Ему была ненавистна мысль, что его девочка пленена здесь.

Ненавистно, что она видела его в таком виде.

При этой мысли, его пронзила боль, будто кто-то воткнул в него монтажный лом. О, Боже… бедное дитя…

Внезапно эмоции накрыли его приливной волной: обнаженный, сломанный, грязный, Джим свернулся набок и зарыдал, жадно глотая воздух, горячие и соленые слезы катились по израненному лицу.