Взяв схему, Саймон внимательно всмотрелся в нее. Пирамида начиналась прямо от фундамента. Если в нее вообще имелся вход, он должен был располагаться в самом нижнем этаже монастыря. Где-то в таинственной тьме под церковью.

Да, именно так и должно было быть. В любом случае это место осталось единственным уголком, которого Саймон еще не видел.

Пирамида.

— Отвратительно, ведь правда?

Дэвид обернулся. Крупный блондин в рубашке-регби сидел за соседним столом и смотрел на бесчинствующих немцев. Он говорил с акцентом, похожим на южноафриканский. Дэвид пожал плечами, не зная, что сказать.

— Прошу прощения, — мужчина рыгнул. — Но я просто услышал ваш разговор. Официант прав. Эти ублюдки празднуют день нацистов. День прихода Гитлера к власти.

Мужчина запустил пальцы в густые светлые волосы; он был высок, загорел, энергичен, а лет ему было около тридцати пяти.

— И ведь я тоже немец! По крайней мере, по происхождению, — сказал он, протянув Дэвиду крепкую руку. — Меня зовут Ганс. Ганс Петерсен. Я только что приехал из Тэфела. Тут в Свакопе — лучшее пиво! — Он улыбнулся. — Я из Оташи. Скотоводческая ферма.

Дэвид тоже представился и представил Эми.

— Но… — Он взглядом показал на радостных нацистов. — Почему они это делают? Это что, шутка?

— Для кого-то из них — да. — Ганс сделал хороший глоток пива. — Они прилетели сюда из Германии и устроили большое представление. Говорят, что это… ирония. Шокируют буржуа. Но для кого-то это совсем не шутка. Кое-кто здесь ведет род от тех нацистских семей, которые сбежали сюда после войны. А есть и представители старых колониальных семейств — они отмечают этот день с 1933 года. — Ганс вытер губы широким запястьем. — А как насчет вас? Вы туристы?

Поющие немцы понемногу затихли; многие из «иронизирующих» нацистов выходили из бара, и клубы холодного воздуха врывались внутрь каждый раз, когда распахивалась дверь.

— Мы… мы пытаемся найти кого-нибудь, кто помог бы нам добраться до Дамараленда. Нам там нужно кое с кем встретиться. Но, похоже, это… просто невозможно.

Немец уставился на них, почти не мигая.

— Вы сказали — Дамараленд?

— Да.

Он окинул обоих внимательным взглядом.

— Ну, может, у вас сегодня удачный день.

— То есть?

— Я могу вас прихватить. Возможно. Я туда отправляюсь завтра, вместе с несколькими защитниками природы, у нас там дела насчет наших элечек.

— Насчет чего?

— Пустынные слоны. Это то, чем я сейчас занимаюсь. А ферму оставил на брата. Слишком скучно. — Ганс хихикнул. — Я помогаю экологам, правительству. Сафари для туристов и так далее. Намибия — не из тех мест, где можно просто гулять по окрестностям.

Эми тревожно улыбнулась.

— Мы уже заметили.

Ганс кивнул, рассмеялся и заказал еще пива. Он задал Дэвиду и Эми пару вопросов, потом еще пару вопросов — а потом встал, положил на стол несколько намибийских долларов и помахал рукой официанту.

— Ладно. Будем считать, что договорились. Рад вам помочь. Похоже, вы в этом нуждаетесь, как никто другой в этом месте. — Он направился к двери, но остановился. — Но вам придется встать очень рано, ребята. Отправляемся в семь утра. Дорога долгая.

— Но… где мы встретимся?

— У мемориала гереро[72]. Это название племени. Вы нас сразу заметите — мы будем на «Лендроверах».

Дэвид и Эми во все глаза смотрели, как Ганс исчезает в ночи. Наконец-то им повезло. Они облегченно вздохнули, расплатились за пиво, поймали такси и поехали в свой отель.

Но их хорошее настроение очень скоро подверглось очередному испытанию.

Когда они проходили мимо стойки портье, перед ними вдруг возник робкий, несчастный Раймонд; он перегородил им дорогу к лифту.

— Привет.

— О, Раймонд…

Менеджер был явно встревожен; он приложил палец к губам, давая знать, что следует вести себя как можно тише. Жестом указывая на темный угол, зашептал:

— Пожалуйста, пожалуйста… давайте отойдем… послушайте!

— Раймонд, что…

Он нахмурился, прячась в тени.

— Вас кто-то ищет.

— Кто?

Глаза Эми расширились от испуга. Раймонд пожал плечами, продолжая хмуриться. Весь отель как будто потемнел и затих.

— Невысокий человек. Довольно полный. Почти бородатый. Акцент испанский.

Эми прошептала, склонившись к Дэвиду:

— А что, если это… Энока?

Дэвид резко спросил:

— Что он говорил, тот человек?

— Не особенно много. Сказал только, что ищет белую пару. По описанию — вас. Я ничего ему не сказал… но он вас ищет. У него татуировка на руке. Похоже на немецкую… свастику.

— Энока, — выдохнула Эми.

Энока.

Дэвид почувствовал себя так, словно в него влили порцию ужаса. Те сжигающие душу картины и так не оставляли его… Раболепный сообщник Мигеля, спешащий вон из пещеры… а потом сам Мигель. Насилующий Эми. Не насилующий Эми.

Девушка уже направлялась к лифту.

— Идем в номер.

Они проскользнули в свою комнату, тщательно заперли дверь и легли не раздеваясь, но заснули с трудом.

Когда Дэвид открыл глаза, он смутно помнил приснившийся ему очередной кошмар, как горькое послевкусие какого-нибудь снотворного. Сон с элементами секса. Сон об Эми и Мигеле. Дэвид был только рад тому, что не помнил подробностей.

Туман рассеялся. Молодые люди побросали в сумки свои вещи, посмотрели на море — теперь сиявшее в солнечных лучах — и, осторожно выйдя из отеля, взяли такси, чтобы проехать несколько сотен метров до мемориала гереро. Они были так напуганы, что сидели в машине пригибаясь, чтобы их нельзя было заметить из окон отеля.

Как и говорил Ганс, его компанию невозможно было не заметить: два больших коричневато-желтых «Лендровера» с надписями на бортах, нанесенными по трафарету: «Проект Слоны Пустыни». «Лендроверы» были до отказа нагружены разным снаряжением. Ганс приветствовал их очередным крепким рукопожатием и показал на вторую машину.