Взгляд командора зорко следит за процессом. Он старается удостовериться, что его летательный аппарат будет поставлен ровнехонько в заранее заготовленное место. Бор инстинктивно не доверял гномам, хотя против их работы ничего не имел. Все-таки генетическая память – штука странная и плохо объяснимая.

Вот серебристая обшивка медленно пропадает в недрах огромного ангара. Тает под лучами палящего неба. Исчезает. Только кашляющий гул все не думал смолкать.

Путник уныло посмотрел на свои ботинки. Темная кожа стала похожа на глянец. Командор прикинул, во сколько обойдется ремонт. Невесело стало у него на душе. Тревожно.

Если Микуна вовремя поговорит с Тортроном, крылатик подчинят гораздо быстрее, чем если сам Бор обратится к Шиско. С нее станется послать его куда подальше и торжественно объявить, что никто из ее подчиненных не притронется к крылатику Бора, пока тот не научится летать. Лицензии на полет и его заверения не пройдут, а сдавать экзамен по летному делу самому себе – занятие глупое и неблагодарное. Опять начнется волокита и без участия правительницы точно не обойдется. Потом, само собой, бумажные хлопоты, лишняя писанина, объяснительные…

Бромура Туркуна всегда удивляла та сложность во взаимоотношениях с Сошей, которая, по мнению командора, была никому в Пути не нужна, но отчего-то всегда присутствовала в их отношениях, если дело касалось порядка вылетов и непосредственно самих крылатиков.

И если раньше, когда он был простым пилотом, как и Ласточка, в их общении никогда не было подобных недоразумений, то сейчас их – хоть отбавляй. Бор даже не рад был занятому им креслу из-за всей этой головной боли и ставших уже будничными препирательств. Но прошлое, увы, не вернешь, и приходилось подстраиваться под теперешнее положение дел, ребристый характер главного механика, не желающего считаться с требованиями командора, и множество других, незначительных проблем, ставших в последнее время его извечными спутниками. Хотя если учесть работу прошлого начальника летного крыла, то все начинало казаться Бромуру не таким уж и страшным, потому как эолфка с бывшим командором вообще не разговаривала и систематически посылала куда подальше. Так что, если исходить из такого положения дел, то у нынешнего командора неожиданно все оказывалось невероятно хорошо.

– Что ты с ним сделал! – воскликнула Соша, да так громко, что ее тонкий голосок Бор различил даже в таком шуме. – Вот нахал. Я еще с тобой разберусь, стервец. Попляшешь у правительницы, Туркун. Чтоб тебя…

Сверкнув для пущего устрашения глазами, главный механик, так и не выслушав исповедь Бромура, кинулась прямиком в первый ангар устрашать своих подопечных, на которых и должен был выхлестнуться весь накопившийся за день яд.

Бор хотел было пойти за ней и попытаться успокоить, заранее предотвратить конфликт. Ему уж никак не хотелось вновь принимать у себя очередную делегацию требующих справедливости механиков с кодексом по труду в своих лапищах, жаждущих праведной расплаты за попорченные нервы. В компании с гномами Бромур Туркун чувствовал себя неуютно, даже если те и были вполне безобидными, трудолюбивыми и весьма полезными работниками, но его мысли так и не воплотились в реальность.

Ласточка, стоявший рядом с ним, на пальцах пояснил командору, дескать, нужно поговорить. Тот в замешательстве посмотрел на ангар, но алеги, предвидя его жест, только покачал головой. Бор кивнул и, уже идя рядом с товарищем, не смог удержаться и не посмотреть на расположившегося в глубокой тени крылатика. Металлический блеск был едва различим на солнечном свете. Двигатель замолк, и до Бромура Туркуна стал доноситься гвалт от далеких голосов, шум работающих механизмов, лязг от установки фиксаторов, разрозненные выкрики. Казалось, все было таким, как обычно, даже Сохишина ругань слилась в единый поток со всем этим, родным для командора особым набором звучаний.

– Что, соскучился?

– Пожалуй, – ответил на подтрунивание друга Бор. – Что тут у вас нового? Кроме демона, конечно.

– Бедлам, – Ласточка криво и совершенно безрадостно усмехнулся, а для большей убедительности добавил: – Форменный.

Бор, привыкший к немногословности друга, уже давно оставил попытки вытянуть из него нечто большее, чем то, что он говорит. Оттого и понял – здесь было жарко. Ласточка умел правильно подбирать выражения.

– Ну, и неплохо. Давненько нас не трясло.

– И это тоже, – одобрительно согласился алеги.

Какое-то время они не разговаривали. Бромур Туркун то и дело с интересом поглядывал на друга, а Ласточка, явно не расположенный к беседе, был как всегда на удивление безмятежен и спокоен. Он курил, и зловонный дым, не задерживаясь, отлетал прочь, гонимый стремительными, но не сильными порывами, какие бывают только высоко в горах.

– О боги, – Бора, точно молния поразила, – я же забыл Сохиши журнал отдать!

– Не ходи к ней, – остановил друга Ласточка, с силой схватив того за плечо. – Потом отдашь.

– Но я обязан после полета вернуть бортовой журнал главному механику, – растерянно проговорил Туркун.

– Лучше не попадайся ей на глаза, друг, – с необычайной серьезностью ответил Бору Ласточка, привычно смахивая белесый пепел, который тут же подхватил ветер.

– Что-то случилась? – командор, зная манеры своего товарища, насторожился.

– Возможно, – не меняя выражения лица, сказал алеги. – Лучше передай его сразу Тортрону. Не по регламенту, конечно, но действенней. Все равно он все статьи заполняет. Не думаю, что Шиско слишком рассердится. Не до того ей.

Едва ли Бор смог подавить свою растерянность, ведь Ласточка редко когда говорил больше двух-трех слов, а тут решился на такой монолог. Странное дело. Командор хотел было еще что-то сказать, но передумал. Понял, что поток красноречия у его товарища так же неожиданно, как начался, иссяк, и к тому же алеги явно требовался отдых. Он был как никогда уставшим и бледным. Бора начали терзать дурные предчувствия, но он не стал больше ничего выпытывать.

Какое-то время они шли молча. Миновали ангары, дошли до расчищенного плаца. Пересекли его. Отправились по центральному входу вниз. Вдоль широких мраморных лестниц по кругу, а потом, дождавшись подъемника, поехали в самый низ – туда, где и располагалась их родная Гильдия Ветра. Ласточка – к себе домой, а Бор – к правительнице. Бромур Туркун решил обождать с Тортроном. Не хотелось ему нос к носу сталкиваться с Микуной, а рапорт госпоже Катарине гораздо важнее, чем его личные проблемы. К тому же нужно было предупредить правительницу о том, что Изнанка проснулась. Очнулась после долгого сна. Плохое предзнаменование. Негожее. Хорошо хоть вовремя увидели. Только какой ценой.

Командор внимательно посмотрел перед собой. Призадумался. И решил после аудиенции сразу же пойти на Общие этажи. К алтарю. Тотчас же. Просто кровь из носа.

Насторожил Бора Путь, да Ласточкины слова никак из головы не выходили. Оттого и стало на душе у Бромура тревожно. Темно.

Да и вокруг было так же, как и на душе у командора. Пустынно и тихо. Ни сменщиков, ни путников, ни простых обывателей, что работали в Гильдии Ветра. Никого. Только однажды Бор в отдалении услышал эхо далекого разговора, но прислушиваться не стал – прошел мимо.