Всем этим российским банкирам и промышленникам, думским политикам и земцам, генералам и дворянам, профессорам и редакторам газет казалось, что их идея с провоцированием революционного взрыва в воюющей стране великолепна. Война идет к победоносному для России и Антанты концу и потому надо успеть устроить маленькую буржуазную революцию, покончив с самодержавием. И стать вождями-победителями. Тем паче что такие советы исходят от старших товарищей в Европе. Ну а до конца войны можно еще и погреть руки на военных заказах. Дураки, они думали, что получится маленький управляемый взрыв, а рванула настоящая «атомная бомба».

Анатомия одного заговора

Душой революционного заговора 1917 года выступили представители именно крупного российского бизнеса. Именно элитные бизнесмены, а никакие не большевики Ленина и не немецкий Генштаб.

Высокопоставленные российские заговорщики, правда, не учли одного: революция в стране, ведущей тяжелую войну, – это прямая национальная измена, за которую в любом обществе вешают или расстреливают. Ибо революция – всегда хаос и непредсказуемые последствия. Образно выражаясь, ядерный реактор, что идет вразнос, как в Чернобыле. А особенно – революция в России с традициями ее бунта, бессмысленного и беспощадного. Что мировая история учит: революция всегда выходит из-под контроля ее инициаторов, превращаясь в разрушительное торнадо, каковое чаще всего убивает самих первоначальных революционеров. Но русская буржуазия оказалась слишком тупой, чтобы это предвидеть. Зато английские финансисты и разведка прекрасно все понимали, а потому и подталкивали революцию.

И когда сегодня я встречаю субъекта, что с пеной у рта кричит о том, что историческую Россию-де погубили жиды и большевики, сбросившие царя, что во всем виноват Ленин – немецкий шпион, то брезгливо отстраняюсь. Ибо считаю таких людей полными имбецилами. Историческую Россию предали прежде всего верхи этой самой исторической, православной и самодержавной России. Предали из-за своих алчности, гордыни и ограниченности. Но это так – к слову…

Итак, заговор начал разворачиваться. Делу прекрасно споспешествовало то, что русский крупный капитал фактически создал в империи параллельный аппарат управления, еще одну систему помимо легального государства – Земгор плюс Центральный военно-промышленный комитет.

Торжествующие хамы семнадцатого…

Земгор возник в 1915 году как объединенный комитет двух общественных организаций: Земского союза (вернее, Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам) и Всероссийского союза городов. Во главе Земгора стоял князь Г. Львов, видный русский масон. Обладая разветвленной структурой (губернскими и местными комитетами), Земгор занимался, по сути, государственными функциями: организацией военного производства и снабжением армии военным, тыловым и медицинским имуществом, снаряжением и продовольствием. Аппарат Земгора состоял из отраслевых отделов (военно-технические, инженерно-строительные, связи, транспорта и др.) и отделов функциональных: счетно-контрольного, справочного, заказов, юридического и др. Состоял он еще из Технического совета, чертежного бюро и редакции «Известий Главного по снабжению армии комитета». В помощь основным подразделениям Земгора образовали множество комиссий, секций, совещаний. Были, к примеру, Комиссия по закупке станков в Америке. Или вот – Правление текстильных предприятий. Местными органами Земгора выступали областные, губернские, уездные и городские комитеты по снабжению армии (военно-промышленные комитеты).

Словом, с одной стороны, то был аналог Российского союза промышленников и предпринимателей нынешней РФ и ее Торгово-промышленной палаты. А с другой – настоящее параллельное правительство пополам с комитетом тогдашней олигархии. Это как если бы сегодня Абрамович, Вексельберг, Дерипаска, Потанин, Аликперов, Евтушенков и другие сколотили бы частный Комитет по экономическому развитию и торговле РФ, взяв на себя многие государственные функции. Называли себя активисты и работники Земгора интересно: земгусарами. С виду, конечно, патриотическая суперорганизация русского частного предпринимательства и всяческой элиты. Ну а на деле – структура, где были и мастера по части наживы на военных заказах, что поставляли государству боеприпасы и прочие припасы с накруткой цены на 100–300 %, и всякие элитные «прозападники»-либералы, вознамерившиеся переделать Россию по чужим шаблонам.

Параллельно с Земгором в том же 1915 году русская буржуазия учредила и систему военно-промышленных комитетов. Провозгласив своей целью создание правительства, ответственного не перед царем, а перед Госдумой, «вэпекэшники» создали 220 низовых комитетов, объединенных в 33 областных ВПК. Официально они создавались в помощь государству для планового распределения сырья и заказов по военным подрядам, своевременного их исполнения и установления цен. ВПК стали посредником между государством и частной промышленностью. До Февральской революции 1917 года ВПК получили от казны заказы на сумму около 400 млн руб., но выполнили менее половины. ВПК также участвовали в улаживании конфликтов между рабочими и предпринимателями (примирительные камеры).

Естественно, появился и Центральный ВПК, что расположился в Петрограде, на Литейном проспекте. Главой ЦВПК стал видный масон, лидер партии октябристов Александр Гучков. Во главе московского комитета уселся миллионер Рябушинский. Именно Гучков стал одним из организаторов заговора, имеющего целью дворцовый переворот. Гучков терпеть не мог царскую семью, особенно погрязших в показной роскоши и взяточничестве великих князей, требовал запрета на их вмешательство в работу государства.

Составляли все эти «земгоры» те же деятели, что до Первой мировой на каждом углу орали о взяточничестве и неэффективности государственных интендантов. Их аргументы точь-в-точь повторяют аргументы нынешних либерастов о том, что государство – плохой собственник, что нужно приватизировать и отдать на откуп частному бизнесу все, что только можно. Но стоило либерастам начала XX века получить доступ к оборонным заказам, и они принялись работать еще неэффективнее, чем государство, наладив схемы неописуемого воровства. Они, в тысячах газетных статей обличавшие воровство царских чиновников до войны, произносившие гневные речи с думской трибуны, начали мародерствовать и наживаться так, что предшествующим чиновникам и не снилось. Масштабы воровства в Первую мировую превзошли воровство времен Крымской войны.

Современный историк Василий Каширин поведал, как в январе 1916 года глава Московского городского союза Челноков рассказывал, что его организация, выполняя заказ на пошив трех миллионов солдатских папах, используя казенный отпуск сукна, получила прикрой в размере 30 верст сукна. То есть было украдено тридцать верст ценной ткани. Таким образом, вышеупомянутый прием с прикроем использовали далеко не только советские цеховики, но и представители оппозиционной и вполне либеральной общественности: те люди, которые потом осуществили Февральскую революцию.

Словом, работали Земгор и ЦВПК вовсю. Воровали так, что у царских властей глаза на лоб лезли от изумления. Государство попробовало навести порядок. С помощью генерала Дмитрия Шуваева стали наводить порядок в интендантском снабжении. Шуваев начал искоренять взятки при снабжении войск, его помощником стал сенатор Николай Гарин, который вскрыл огромные недостатки в армейском интендантстве в ходе ревизии 1908–1913 годов. «Земгусарам» прищемили хвосты. А тут еще и Маниковский принялся громить «снарядную мафию».