Расследование лизинового дела было фактически завершено. Компании договорились о ценах и объемах производства, на последующих переговорах оставалось лишь уточнить детали.

Дело АДМ вступало в новую фазу. Добытые агентами ФБР улики неоспоримо свидетельствовали о том, что фиксирование цен является образом действий АДМ. Многие другие продукты – лимонная и молочная кислоты, глютамат натрия и даже кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы – производились в количествах, значительно превосходящих количество лизина. Уайтекер не был напрямую связан с их производством, но мог добыть кое-какую информацию из вторых рук, как сделал это в разговоре с Уилсоном на Гавайях. Удобным случаем узнать кое-что новое о торговле лимонной кислотой стало даже празднование шестидесятишестилетия Дуэйна Андреаса.{196} Но в одиночку Уайтекер не мог собрать достаточно свидетельств, которые стали бы основанием для солидного дела.

14 апреля агенты встретились с представителями прокуратуры, чтобы обсудить перспективы возбуждения дел о нарушениях АДМ в делах с другими продуктами. Херндон и Шепард прибыли с целым перечнем идей. Может, ФБР внедрит агента в качестве поставщика для производителей лимонной кислоты. Еще одно предложение заключалось в том, чтобы склонить к сотрудничеству бухгалтеров, которые проведут аудит данных «лимонного сговора». Но все это представлялось сомнительным.

В конце концов решили действовать в двух направлениях. Во-первых, поручить Уайтекеру собрать как можно больше сведений. Во-вторых, с помощью работавшего по этому делу спрингфилдского прокурора Роджера Хитона добиться разрешения на прослушивание телефонных разговоров АДМ. Это было непросто, это требовало много времени и усилий, но в случае удачи ФБР знало бы, о чем говорят руководители АДМ со своими конкурентами.

Херндон чувствовал какой-то подвох. Уайтекер сидел против агентов за столом в номере одной из гостиниц Форсита. Он был в пиджаке – можно подумать, что он никогда его не снимал.

Херндон посмотрел на Шепарда. Тот был в рубашке. Собственный пиджак Херндона висел на вешалке у дверей. День был знойный, и, хотя кондиционер работал на полную мощность, в комнате стояла жара.

Почему Уайтекер не снимает пиджак?

– Марк, здесь жарко. Давайте, я повешу ваш пиджак на крючок, – предложил Херндон.

– Спасибо, Боб, не стоит. Предпочитаю остаться в пиджаке.

Они продолжили разговор, но в голове агента по-прежнему звенел сигнал тревоги.

Когда Уайтекер ушел, Херндон подошел к Шепарду:

– Послушай, Брайан. Марк в последнее время категорически не желает снимать пиджак.

– Ну и что?

– Тебе не кажется, что это не случайно? Может, он нас записывает?

Шепард задумался. Даже если это так, что они могли поделать? Разоблачение Уайтекера может испортить их отношения.

– Не знаю, Боб, – сказал Шепард, – не думаю.

– Ну да, – кивнул Херндон, – я тоже так не думаю.

Работы на Уайтекера наваливалось все больше и больше. Теперь он не только руководил производством лизина, но и отвечал за проведение законных сделок с другими компаниями; торговые представители АДМ в Европе участвовали в региональных переговорах по фиксированию цен на лизин, а это тоже требовало внимания и отнимало время.

3 мая Уайтекер разрывался между несколькими делами. Через восемь дней он должен был лететь в Европу для встречи с руководителями европейского филиала его подразделения, Марти Оллисоном и Альфредом Янсеном.{197} Кроме того, он хотел отвезти туда корпоративный чек, а для этого требовалось оформить кучу документов.

Он вытащил бланк стандартной заявки на выписку чека. Сверху написал имя компании-получателя «Эй-би-пи интернэшнл», которая поставила АДМ микробы, необходимые для получения кормовой добавки под названием «треонин». За микроорганизмы АДМ обязалась уплатить поставщику два с половиной миллиона долларов, совершенно обычную в таких случаях сумму. К бланку Уайтекер приложил договор на покупку.{198}

Перед тем как послать документы в бухгалтерию, он написал краткое сопроводительное письмо, объяснявшее, что он уезжает в Европу и во время своего визита хочет лично вручить деньги компании «Эй-би-пи».

Уайтекер знал, что заявкой будет заниматься бухгалтер-контролер подразделения биопродуктов Кирк Шмидт, с которым он дружил и всего несколько дней назад обедал в декейтерском «Кантри Клаб». Заявка была весьма необычной, но Уайтекер не сомневался, что получит чек вовремя. Со Шмидтом проблем не будет.

Терпение Хитона было на исходе. Вот уже больше года он занимался этим лизиновым делом. Он прослушал все записи и изучил документы, но еще ни разу не встречался с главным свидетелем. Сработается ли Уайтекер с обвинителями? Как отнесутся к нему присяжные? Хитон не имел об этом никакого представления: агенты все откладывали и откладывали их встречу.

Они с Робин Манн постоянно говорили об этом и торопили агентов, но безрезультатно.

Хитон работал на втором этаже федерального здания Спрингфилда. Сейчас он направлялся в кабинет Джозефа Харцлера, одного из самых авторитетных прокуроров округа. Фрэнсис Хьюлин, недавно занявшая пост окружного прокурора, поручила Харцлеру курировать дело АДМ. На счету Харцлера было немало побед в залах суда. Он отточил мастерство в чикагской генеральной прокуратуре, но затем перешел в более спокойное спрингфилдское, чтобы уделять больше времени семье. Обвинителя по делу АДМ так и не назначили, но, если оно поступит в суд, Харцлер, несомненно, будет желанной кандидатурой.

Харцлер был у себя. Рядом стояла коляска с мотором, на которой передвигался этот энергичный человек, – единственное свидетельство рассеянного склероза. Хитон спросил Харцлера, есть ли у него время обсудить дело АДМ.

– Не кажется ли вам странным, что агенты ФБР противятся нашей встрече с этим свидетелем? – задал вопрос Хитон.

Харцлер в ответ спросил, под каким предлогом агенты отказывают в этой встрече. Хитон сказал, что они боятся, как бы свидетель не пал духом. Это объяснение Харцлеру не понравилось.

– Так продолжаться не может, – проворчал он. – Добейтесь встречи с этим парнем и выясните, на что он годен.

Харцлер понимал, что прокурорам необходимо посмотреть свидетелю в глаза, чтобы определить, можно ли ему доверять. А в этом деле имелось обстоятельство, которое делало встречу еще более насущной. Уайтекер был одним из руководителей АДМ, на нем лежала большая ответственность, и платили ему более чем хорошо. Отсюда вытекал вопрос, который не давал Харцлеру покоя и ответ на который, он был убежден, необходимо выяснить, прежде чем делать какие-то дальнейшие шаги.

Чего ради Уайтекер все это затеял?