– Не имею не малейшего представления, – и Семен почувствовал, что от окна потянуло холодным сквозняком.

Кто-то узнал, что он тут. Не АСИ, те полезли бы в открытую или натравили бы полицию. Тогда кто? Нацист Курт Янкер с сообщниками или те неизвестные, что стоят за нападением киборгов?

Но в любом случае они явятся сюда и попытаются довести дело до конца. А значит – необходимо убираться из больницы как можно быстрее.

– Ой, с вами все в порядке? – медсестра бросила пакет на стул и подошла к пискнувшему комбайну. – Вы так заволновались, пульс вырос, давление поднялось!

– Все хорошо, – ответил Радлов через сжатые зубы. – Только выньте, пожалуйста, иглу из руки, чтобы я мог… передвигаться.

– А вам не будет плохо? – девушка нахмурилась. – Ох, ладно, только бы не пострадать за доброту…

Она извлекла иголку, нанесла на оставшуюся ранку каплю бактериальной мази.

– Ну вот, теперь все в порядке. Сейчас ослаблю фиксаторы, и вы сможете вставать. Только не торопитесь, пожалуйста. Хорошо?

– Конечно, – спорить с Магдой Семен не собирался.

Он дождался, пока ее шаги затихнут в коридоре. Откинул одеяло и сел. Навалилось головокружение, на лбу выступил холодный пот, глубокую рану на бедре дернуло, будто в нее снова вонзился коготь. Но Радлов дождался, когда неприятные ощущения пройдут и, опустив ноги на пол, встал.

От падения его спасла только спинка кровати, в которую вцепился изо всех сил.

– Ничего… – прохрипел Семен. – Поем, буду как новенький. Только сначала освобожу место…

До санузла добрался минут за пять, обратный путь проделал в два раза быстрее. Практически упал на койку и подумал, что в таком состоянии не отобьется и от больного рахитом суслика.

Некоторое время лежал, бессмысленно таращась в телевизор. Там сенсации бились насмерть с информационными бомбами, а реклама настойчиво убеждала, что счастье – это когда у тебя есть новый дезодорант.

К ужину Семен несколько оправился, и ложку в руку взял довольно уверенно.

– Может быть, включить свет? – поинтересовалась Магда.

– Нет, пожалуй, не надо. Полежу в темноте… – отказался он, рассудив, что на фоне освещенного окна его фигура станет прекрасной мишенью.

С ужином разобрался так же быстро, как и с обедом. Подождал, пока медсестра унесет грязную посуду, после чего слез с кровати снова. Охотники не будут ждать, пока дичь восстановит силы полностью, они попытаются убить ее сегодня, в самый удобный для себя момент.

В этот раз получилось куда лучше. Поеживаясь от непрерывного зуда, Радлов содрал со лба, подбородка и шеи бактериальные повязки. Затем сделал четыре шага и остановился перед зеркалом.

– Да, занятно… – сказал он, ощущая себя в жутком сне. Неожиданно хихикнул, а через мгновение зашелся в диком истерическом хохоте.

Лицо, глядевшее из прямоугольной рамы, было чужим. На месте носа торчало нечто похожее на окровавленный пенек. Глубокий шрам проходил через лоб, правую бровь и щеку. Еще несколько тянулись по подбородку. Покрытая царапинами кожа выглядела неровной, как грубая ткань. Горло той стороны, куда пришелся укус, походило на гармошку из-за валиков засохшей крови. Чудом уцелевший глаз казался меньше, чем другой.

Смех прекратился сам собой. Осталась глухая боль в сердце, ностальгия по тому, что когда-то было, но безвозвратно ушло, растворилось в прошлом так же надежно, как сахар в горячем чае.

– И это доктор истории Радлов? – спросил Семен. – Тот, что боялся порезов и не умел драться? Нет, это не он… Он давно умер, пропал, сгинул в лесу, погиб от рук киборгов. Кто-то пришел ему на смену. Но кто?

Развернувшись, он заковылял к стулу, где Магда оставила пакет. Вскрыл его и обнаружил новенький спортивный костюм, такой же, как разорванный, только черно-бежевый. Рюкзак и прочие вещи нашел в шкафу, аккуратно разложенными на полках. Надеть белье оказалось труднее всего – мешали повязки. Но Семен справился и начал облачаться в костюм.

Время от времени поглядывал в сторону видеокамеры.

Понятно, что дежурная медсестра обязана постоянно наблюдать за пациентами. Но так же очевидно, что всегда отслеживать более дюжины картинок она не может. Девушка будет отвлекаться, уделять внимание тем, кто в критическом состоянии или только что поступил.

На это Семен и рассчитывал.

Затем, когда выяснится, что искусанный пациент исчез, видеозапись тщательно изучат. Но поскольку он не захватит с собой ничего из больничного имущества и не учинит беспорядка, администрация вряд ли позвонит в полицию.

– Хорошо, – пропыхтел Радлов. – Осталось решить, каким способом отсюда выбраться…

Осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу.

Палата располагалась напротив холла. Рядами стояли зеленые пальмы в кадках, окна украшали цветы в горшках, по стенам вился плющ. Но что хуже всего – тут было людно, как в пивной субботним вечером. Больные в халатах толпились вокруг столов, играли в карты, шахматы и просто болтали.

Слева от холла находился конец коридора – тупик с намертво закрытой дверью, ведшей, скорее всего, на пожарную лестницу. Справа виднелся пост – стойка, за ней голова Магды в косынке. Девушка то ли читала, то ли заполняла какие-то документы.

Незаметно тут прошел бы только бесшумный невидимка.

Семен подумал о том, чтобы подождать ночи, когда пациенты разойдутся по палатам, а медсестра задремлет. Но эту идею отверг – он не знал, как дойти до выхода, внизу наверняка пост охраны, а в коридорах камеры.

Оставался путь через окно.

Приняв решение, Радлов забрался в кровать и принялся спокойно ждать, пока стемнеет. Одеяло надвинул до подбородка, чтобы заглянувшая в палату медсестра не заметила, что он одет.

В десять телевизор отключился сам, а из коридора донесся голосок Магды, что-то сурово говорившей по-чешски. Сидевшие в холле больные отозвались сердитым гулом, но начали расходиться. Зашаркали подошвы, через пятнадцать минут наступила тишина.

Семен выждал еще полчаса и только после этого слез с кровати. Вдел руки в лямки рюкзака, обулся. Взял заранее отложенный крем для бритья, встал на стул и нацелился в объектив. Надавил сенсор, раздалось негромкое шипение, и белая пена залепила камеру, выведя ее из строя и не сломав при этом.

Любое повреждение, скорее всего, заставило бы сработать сигнализацию.

– Вот и все, – крем занял место в кармане рюкзака, а Радлов подошел к окну и отдернул шторы.

Он находился на высоте третьего этажа. Чуть ниже раскачивались на ветру деревья больничного сада, за ними виднелась ограда и неширокая дорога. Дальше лежало большое кладбище, а у его края высился жилой дом – этажей в пятнадцать, того типа, что строили в середине прошлого десятилетия.

Светившиеся окошки образовывали несколько созвездий. Одно походило на Большую Медведицу. Через теплый мрак майского вечера доносилась негромкая музыка.