– Ты заставляешь меня нервничать, – сказал Ротанкси. – Ты рассказываешь мне о таких вещах и о своих планах. Я боюсь, что ты не намерен освободить меня, несмотря на свою клятву.

– У нас еще много времени до исполнения клятвы, – ответил Уолли. – Моя армия будет готова намного раньше.

– И что вы будете делать, если ваши великолепные катапульты и всадники не добьются успеха? – полюбопытствовал старик.

Уолли покачал головой:

– Надеюсь, они добьются! В противном случае я должен буду научить воинов изготавливать громовой порошок. Я был очень осторожен. Лорд Ротанкси. Я сохранил в тайне от них много ваших секретов – например, знаки, которые вы используете для обмена сообщениями. – Он не знал слова для понятия «писать».

– Я не давал никаких объяснений насчет серы или селитры. Как только я сделаю это, ты можешь считать себя мертвым, если твои друзья схватят тебя. Я очень надеюсь, что я до этого не дойду. Видишь ли, в моем, другом мире колдуны изобретают оружие, но принадлежит оно воинам; оружие это столь ужасно, что я не буду даже пытаться описать его. Я уверен, что то же самое произойдет и здесь. Когда пройдет первый страх, воины захотят иметь это громовое оружие. Если я не раскрою им секрета, они получат его другими путями. Даже колдуны могут быть захвачены и допрошены. Вы не сможете долго сохранить секрет громового порошка, и, когда он уйдет из ваших рук, колдуны станут слугами воинов, как это произошло в моем мире. Подумай об этом, милорд.

Оставив нахмурившегося колдуна, Уолли поднялся и ушел.

Голова его все еще трещала, глаза слипались. Джии нигде не было видно. Возможно, она выполнила его раздраженный приказ и спустилась в каюту. Он должен был помириться с ней – даже заняться с ней любовью. Сбор не развалится, если он украдет для себя пару часов отдыха. Он сбежал по трапу и вошел в ее каюту.

Она ждала там. Когда он вошел, она поднялась и встала перед ним молча, с опущенным взором, как хорошо вышколенная рабыня.

Он поднял пальцем ее подбородок.

– Джия! – прошептал он.

– Хозяин? – Ее глаза не встретили его взгляд. Его терпение снова иссякло. Черт ее возьми! Он нес на себе и так слишком много, чтобы выдерживать еще и это. Ему были нужны комфорт, общение, доверие, а не этот упрямый, бессмысленный укор. Он попробовал снова, обнял ее.

– Джия.

– Хозяин?

– Ты дрожишь! Чего ты боишься?

– Тебя, хозяин, – дождался он ее шепота.

– Меня? Дорогая, я же сказал, что виноват и прошу прощения! Я хочу любви, Джия!

– Конечно, хозяин! – Она быстро высвободилась из его объятий и начала быстро разматывать свою одежду.

Черт побери! Она сделала это, потому что знала, как это разозлит его. У нее было единственное оружие.

Это было хорошее оружие.

Он вышел, хлопнув за собой дверью.

Середина утра, теплый солнечный свет; Уолли только что побывал на строительстве катапульты и шествовал обратно в ложу со своими телохранителями.

Был день восьмой царствования Шонсу Первого – или его следовало называть Шонсу Вторым? – и пятый день с момента отплытия Боарийи на «Грифоне». Он должен быть сейчас в районе Уола. Экспедиция была, кажется, хорошо снаряжена, с воинами – морскими крысами на борту, с провизией на две-три недели, с изрядным запасом цепей и колодок. Боарийи был разочарован, когда Уолли исправил в его инструкциях убийства на похищения, но потом увидел в этом то преимущество, что по возвращении он сможет с помпой провести пленников по улицам города.

– Убивай их, если сможешь, – сказал ему Уолли, – но живой пленник гораздо полезней мертвого.

Сейчас целью были Уол и Аус. Уолли хотел бы иметь другой корабль, чтобы послать вверх по реке к Сен и Ча.

Боарийи все больше нравился ему. В этом верзиле было что-то от Ннанджи, плюс некоторый противоречивый цинизм. Уолли был одобрен всеми своими Седьмыми. Богиня сделала правильный выбор.

Деньги все еще поступали, но они же и расходовались. Покупка, снаряжение и обучение лошадей стоили невообразимо дорого. С катапультами было еще хуже, и Уолли думал о том, сколько же будет стоить подготовка настоящей атаки. Конечно, он мог продать «Грифон» – если Боарийи не потеряет его. Было сумасшествием посылать Седьмого в столь опасное предприятие, но, по крайней мере, у него был равноценный узник для обмена.

Наконец его процессия повернула на широкую торговую площадь перед ложей, и он приказал остановиться, так как хотел посмотреть на кавалерию в действии. Стремена имели огромный успех. Теперь все воины желали вступить в кавалерию – разве не так было всегда? Скакать на лошади в фехтовальных масках было невозможно, упражнения с мечом становились поэтому слишком опасными, и Уолли ввел в моду поло. Разумеется, эта игра на мощеном дворе представляла собой странную картину. Воины решили, что поло является величайшим достижением после изобретения половой зрелости. Оно стало любимым развлечением сбора (после волокиты за девками), и, кажется, большая часть доходов уходила на заключение пари на матчах по поло.

Даже на неопытный взгляд Уолли, и люди, и лошади делали успехи. Теперь он обдумывал следующий шаг – деревянные молотки для поло не были лучшим оружием против колдунов. Поло служило хорошей тренировкой для всадников, но пора было заказывать плотникам копья. Он послал Первого к Тиваникси с приглашением на завтрак и продолжил свое шествие.

Ближе к ложе фехтовала группа воинов. Уолли не обязательно было видеть зеленые насечки на плечевых ремнях, чтобы узнать в них людей Ннанджи. Здесь был и сам Ннанджи, в голубом килте, с рыжим хвостиком, вступивший в бой с Шестым из людей Боарийи. Кто-нибудь другой его ранга вряд ли нашел бы время для фехтования. Уолли немного посмотрел. Ннанджи, несомненно, добился успехов. Он вздохнул, стараясь не придавать значения своим сомнениям и мрачным предчувствиям. Затем скомандовал двигаться дальше.

Слепой каменный фасад ложи, ранее украшенный только бронзовыми мечами, теперь имел специальное украшение. Никто, кроме колдунов, читать не умел, но все могли пользоваться абаком. По обеим сторонам бронзового меча висело по огромному абаку из канатов и пучков соломы. На одном было отложено триста тридцать; на другом – шестнадцать, – один пленник и пятнадцать убитых, считая Чинараму. Сообщение было весьма наглядным и ради этого и было придумано. Сооружением занимались десять человек в течение двух дней. Это было первое правило управления: все должны заниматься делом. Однажды Уолли Смиту удалось восстановить производительность нефтехимического завода, обеспечив каждому рабочему месту соответствующую рабочую силу. Сейчас его подчиненные ходили без дела, и он должен был найти им занятие.

Когда он дошел до арки, группа людей вышла с дурно пахнущими ведрами – проигравшие по итогам ежедневной проверки, те, чьи спальни были признаны наименее опрятными. Теперь ложа сверкала, внутри и снаружи, но каждый день требовались проигравшие, чтобы выносить нечистоты; оранжевые насечки показывали, что эти были из людей Зоарийи. Цветовая кодировка становилась сложной для низших рангов, так как у каждого Седьмого был свой цвет, так же как и у каждого из его подопечных. У Третьего было пять насечек. Ннанджи знал, что значит каждая комбинация. Уолли об этом не беспокоился.