— Я люблю и уважаю ее.

— Я знаю. — С искренним сочувствием Шон сжал плечо брата. — А она не знает. Ты должен смирить свою гордыню. Я понимаю, как тебе это тяжело.

— То есть я должен поползать на коленях?

Шон усмехнулся.

— Твои колени выдержат.

— Пожалуй. Будет не больнее сломанного носа.

— Она нужна тебе?

— Больше всего на свете.

— Эйдан, если ты не скажешь ей именно это, если ты не отдашь ей свое сердце, если не откроешь ей свою душу и не дашь ей время поверить в то, что она там видит, ты никогда ее не получишь.

— Она может снова отвергнуть меня.

— Может. — Шон встал, положил ладонь на плечо Эйдана. — Риск есть. Но на моей памяти ты никогда не боялся рисковать.

— Еще одно открытие для тебя. — Эйдан поднял руку, накрыл ладонь брата. — Я в панике. — Он встал из-за стола. — Если вы тут справитесь, я бы прошелся. Надо проветриться, прежде чем идти к ней. — Он осторожно дотронулся до носа. — Ужасный вид?

— Ужасный, — с готовностью подтвердил Шон. — А будет еще хуже.

У Джуд безумно болела рука. Если бы она не увлеклась проклятьями, то встревожилась бы, не сломала ли кости. Хотя если пальцы сгибаются и разгибаются, она просто здорово ушибла руку, чуть не пробив кусок бетона, прикинувшийся головой Эйдана Галлахера.

Первым делом Джуд позвонила в аэропорт и поменяла билет на завтра. Нет, не из-за Эйдана, ни в коем случае. Просто ей срочно нужно в Чикаго, побыстрее сделать все, что она задумала.

А потом она вернется сюда и будет жить долго и счастливо той жизнью, которую выбрала для себя сама, с тем, кого выберет сама. И единственный человек, которого точно не будет в этом списке, — Эйдан Галлахер.

Джуд позвонила Молли и попросила приютить Финна. Она уже скучала по щенку и, чувствуя свою вину перед ним, взяла его на руки и крепко прижала к себе.

— Тебе будет очень хорошо у О'Тулов. Вот увидишь. А я вернусь раньше, чем ты поймешь, что меня нет, и привезу тебе подарок.

Джуд чмокнула щенка в нос и отправилась наверх собирать вещи. Много вещей брать не надо. Даже если дела займут пару недель, в Чикаго осталась ее одежда. Она возьмет только большую дорожную сумку и ноутбук. В самолете она отпразднует свободу бокалом шампанского и составит список всех необходимых дел.

А еще она убедит бабулю приехать с ней в Ирландию и пожить здесь до конца лета. Она даже постарается уговорить родителей приехать сюда и лично убедиться, что она хорошо устроилась и вполне счастлива.

Все остальное — мелочи. Продать машину, мебель, отправить сюда немногие любимые вещи. Удивительно, как мало она любит из того, что накопилось за последние годы.

Закрыть банковские счета, оформить все необходимые документы, оставить свой новый постоянный адрес. Недели, ну, десяти дней должно хватить. И прошлое останется в прошлом.

Продажу квартиры можно завершить по почте и телефону.

Джуд сложила вещи в дорожную сумку, застегнула молнию. Вот и все. Осталось утром передать Финна и ключи от коттеджа Молли. Чем бы заняться, чтобы скоротать время? Поработать в саду, чтобы не осталось ни одного сорняка, ни одного увядшего цветка, а потом еще разок навестить на холме Мод, сказать, что уезжает лишь на несколько дней.

Отлично! Джуд взяла садовые инструменты и перчатки, нацепила шляпку и вышла в сад.

Эйдан не собирался идти на могилу Мод, ноги сами повели его туда, и он не стал сопротивляться, понадеявшись, что найдет там утешение или, по меньшей мере, сочувствие.

Наклонившись над могилой, он провел пальцами по цветам, которые в прошлый раз оставила Джуд.

— Джуд часто приходит к вам. У нее доброе, щедрое сердце. Надеюсь, хоть немного доброты и щедрости она оставила в нем для меня. Она ваша родственница, и, хотя я не знал вас молодой, я слышал, что вы были вспыльчивы и упрямы, прошу прощения. Должен сказать, что она пошла в вас, и меня это в ней восхищает. Я хочу повидаться с ней сегодня и снова попросить ее стать моей женой.

— Тогда не повторяй моих ошибок.

Эйдан поднял голову и встретился взглядом с взглядом ярко-синих глаз.

— Так, значит, вы настоящий.

— Настоящий, как этот день, — заверил его Кэррик. — Она дважды сказала «нет». Если она откажет в третий раз, ты мне будешь не нужен, а значит, я зря потерял время.

— Я делал ей предложение не для того, чтобы принести пользу вам.

— Как бы то ни было, у меня остался единственный шанс. А потому берегись, Галлахер. Я не могу помочь тебе своими чарами. Это запрещено даже мне. Но я могу дать совет.

— Я сегодня уже получил кучу советов, спасибо большое.

— И все равно прими этот. Любви, даже залога любви, недостаточно.

Эйдан раздраженно провел пятерней по волосам.

— А что же тогда нужно?

Кэррик улыбнулся.

— Эти слова до сих пор застревают в моей глотке. Умение уступать друг другу. Иди к ней прямо сейчас, пока она возится в саду, зачарованная своими цветами. Может, это вдохновит тебя. — Улыбка Кэррика превратилась в широкую ухмылку. — Глядя на тебя, я бы не советовал пренебрегать ничьей помощью.

— Премного благодарен, — пробормотал Эйдан, хотя незваный благодетель уже растаял в прозрачном воздухе.

Понурив голову, с поникшими плечами, Эйдан отправился к коттеджу.

— Мой собственный брат обозвал меня непрошибаемым тупицей. Ехидные эльфы поучают меня. Женщина ударила меня в лицо и сломала мне нос. Сколько еще я должен проглотить за один проклятый день?

Небо вдруг потемнело, предвещая недоброе, прогрохотал гром.

— Валяй, угрожай мне. — Эйдан сердито взглянул на небо. — Это моя жизнь, как-нибудь сам разберусь.

Он сунул сжатые кулаки в карманы и постарался забыть, что все лицо ноет, как один огромный больной зуб.

Эйдан подошел к кухонной двери, хотел было постучаться, но вспомнил слова Кэррика о том, что Джуд в саду. И раз здесь ее нет, значит, она перед домом.

Размеренно дыша, чтобы унять волнение, Эйдан обошел дом. Джуд в своей смешной соломенной шляпке стояла на коленях, на тропинке рядом с ней лежал щенок. Она тихо пела о своем одиночестве в праздничной толпе, очень трогательно и застенчиво, явно не доверяя голосу даже сейчас, когда думала, что ее никто не слышит. Она как-то сказала ему, что поет, когда нервничает. Но внешне она была спокойна.

Казалось, Джуд не замечала ни сгустившихся над ее головой туч, ни далекого ворчания грома. Она наслаждалась своим маленьким волшебным миром и, если бы он уже не любил ее, то полюбил бы сейчас, хоть и не знал, как объяснить, ей ли, себе, почему.

Просто его сердце принадлежало ей. Приближаясь к ней, зачарованный, обезоруженный, он прекрасно понимал, как сильно рискует.