— Все кончено, Милт! Остановись! — крикнул я.

Он выстрелил еще дважды, затем раздался глухой щелчок — патронов больше не было. Он швырнул в меня пистолет и побежал в сторону низкой ограды из колючей проволоки вокруг пруда, где жила черепаха. В темноте, не заметив ограждения, Россье зацепился за проволоку, упал в грязь на раненое плечо и начал сползать в воду. Он сел на мелководье, мучительно ловя ртом воздух, я же, перешагнув через ограду, протянул ему руку.

— Вставай, Милт! Пошли!

Сзади появились Пайк с Джоэлем.

Милт Россье беспомощно молотил по воде, сползая все глубже.

— Помогите мне! Вы должны мне помочь!

— Ты не тонешь, жирный сукин сын. Вставай — и все дела! — крикнул Джоэль.

Глаза Россье широко раскрылись, в них застыл безумный страх.

— Помогите! Пожалуйста, Христа ради, вытащите меня отсюда!

Вдруг в дальнем конце пруда забурлила вода, и я вспомнил про Лютера.

Я вошел в воду по щиколотку.

— Вставай, будь ты проклят! И дай мне руку!

Россье попытался встать, но потерял равновесие и упал на спину, оказавшись ближе к центру пруда. Я вошел в воду уже по колено.

— Хватайся за мою руку, Милт!

Что-то огромное быстро перемещалось под водой, взбаламучивая поверхность пруда.

— Господи, — пробормотал Пайк и выстрелил.

Джоэль последовал его примеру.

— Хватайся за мою руку! — крикнул я.

Россье сумел подняться на ноги, шагнул ко мне и схватил меня за руку. Его ладонь была скользкой, я изо всех сил потянул его к себе, но тут что-то рвануло его за ногу и потащило на глубину.

Барахтанье, сопровождаемое жуткими криками, продолжалось еще пару минут. Возможно, я кричал так же пронзительно, как Милт Россье. Впрочем, это вряд ли.

Джоэль Будро обратился к властям штата, и те прислали людей из офиса прокурора и бригаду криминалистов. К полудню на месте преступления уже собрались три дюжины официальных лиц, представляющих округ, штат и федералов. Они усердно месили ногами грязь, а дождь все лил и лил.

После того как увезли тела и свидетели дали показания, Джоэль снял свой значок и велел молодому полицейскому по имени Берри арестовать себя по обвинению в препятствовании отправлению правосудия по отношению к Милту Россье.

Берри посмотрел на значок так, словно тот испускал радиацию, и заявил:

— Черта с два я его возьму!

Тогда один из офиса прокурора, приехавший из Нового Орлеана, продрался сквозь толпу и заявил, что с удовольствием заберет значок. Ему было около сорока. Гладкая кожа и короткая стрижка. Все, что он делал, так это ходил взад и вперед и при этом качал головой. Когда он попытался взять значок, Берри дал ему пенделя. Коп из Батон-Ружа попытался надеть на Берри наручники, но тут между ними встал Джо Пайк и что-то прошептал на ухо копу — тот молча повернулся и отошел в сторону. После этого представитель прокурора уже носу не показывал из своей машины.

Люси битый час уговаривала Джоэля не давать никаких показаний, пока он не встретится с Мерли Комо.

— Послушай ее, Джоэль. Пожалуйста, послушай Люси, — умоляла мужа Эдит.

Наконец Джоэля удалось уговорить, хотя это ему не слишком понравилось. Он сел на переднее сиденье патрульной машины, закрыл лицо руками и заплакал. Джоэлю Будро было стыдно и больно. Похоже, он хотел понести наказание за свои грехи. Что характерно для людей, у которых есть совесть.

На следующий день Джо Пайк вернулся в Лос-Анджелес. Я же остался в Луизиане еще на неделю, проводя с Люси все свое время. Люси ежедневно общалась с Эдит, и мы даже пару раз ходили к ней в гости.

Теперь, когда Милта и Лероя больше не было, Будро могли сохранить свою тайну, но решили поступить иначе. Они позвонили детям и попросили их срочно приехать. Три их дочери тут же откликнулись на зов родителей. Джоэль и Эдит усадили их в гостиной и рассказали про Леона Уильямса и беременность Эдит, а еще про убийство, которое произошло тридцать шесть лет назад. К удивлению четы Будро, их дети вовсе не были шокированы. Более того, они даже обрадовались, поскольку решили было, что родители серьезно заболели. Конечно, дочери сочли сам факт убийства ужасным и крайне печальным, но заявили, что все это на редкость увлекательно. Тем более что с тех пор прошло тридцать шесть лет.

Младшая дочь Эдит, Барбара, которая училась в Луизианском университете, все время улыбалась, и это сердило Эдит. Сисси, старшая дочь, у которой уже было двое детей, обрадовалась, что у нее есть сводная сестра, и задала массу вопросов. Однако Эдит и Джоэль не стали рассказывать им, что их сводную сестру зовут Джоди Тейлор и что она телезвезда. Эдит больше не хотела хранить от детей свои тайны, но считала себя не вправе распоряжаться чужими.

Правда вышла наружу, и мир изменился.

На четвертый день после событий на ферме Милта Россье я ждал Люси в холле отеля, когда портье передал мне конверт. Он сказал, что конверт оставили на стойке, но кто это сделал, портье не видел. Обычный белый конверт, какой можно купить в любом киоске. На нем было напечатано: «Мистеру Коулу».

Я уселся на одном из стульев и вскрыл конверт. Там лежала записка:

Мистер Коул.

Я сожалею, что не смог вернуть фотографию, как обещал. Мой товарищ опознал господина, и, как вы знаете, мы действовали соответственно. Надеюсь, вы не в обиде на нас за то, что мы несколько превысили границы наших полномочий. Как я сказал мистеру Пайку, человек с винтовкой находился в нужном месте. К сожалению, ребенка опознать не удалось, остается надеяться, что с этих пор таких детей станет меньше.

Подписи не было, но она и не требовалась.

Я сложил письмо и убрал в карман как раз в тот момент, когда в холл вошла Люси. В открывшуюся дверь хлынул поток яркого полуденного света, и мне показалось, будто Люси вплыла на волнах жидкого солнца.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Ты готов?

— Всегда.

Мы сели в ее «лексус» и поехали в аэропорт. Стояла жара, но небо оставалось удивительно синим и чистым, если не считать одинокого облачка на востоке. Люси все время держала меня за руку, отпустив ее только один раз, чтобы сделать поворот.

— Я буду скучать по тебе, Люси, — произнес я.

— И я тоже, Самец.

— И по Бену.

Она посмотрела на меня и улыбнулась:

— Пожалуйста, не говори об отъезде. У нас еще есть время.

Я молча поцеловал ей руку.

Мы свернули на парковку возле аэропорта и, продолжая держаться за руки, вошли в здание вокзала. Мы старались быть как можно ближе друг к другу, словно сейчас для нас самым важным на свете было занимать одно и то же место в одно и то же время. Мы уточнили время прибытия.