Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оказавшись за рулем, он передал ей ребенка и дал задний ход.
— Ну, — пробормотал он сквозь зубы, — давай! Покажи, на что ты способен…
«Вольво» покорно попятился и, поурчав, выехал на шоссе.
— Бампер ни к черту, — заметил Стас, — и левая фара всмятку. Ничего, лишь бы бегал. Там разберемся. Что с малым?
Мальчик лежал у Лизы на руках, глаза его были закрыты. Она мягко потрясла его за плечо.
— Максимка! Максим…
Он слабо пошевелился, но глаз не открыл.
— Стас! — слабо сказала она. — С ним что-то не так…
— Может, ударился? — предположил Стас. — Хотя не должен был так уж сильно. Он-то на заднем сиденье был.
— Максим! — продолжала тормошить его Лиза.
Мальчик пошевелился, открыл глаза, поглядел на нее. Взгляд у него был сонный.
— Мама! — удивленно сказал он и вновь закрыл глаза.
Стас продолжал сосредоточенно гнать машину.
— Погляди, — сказал он, не поворачиваясь к ней, — нет ли следов укола на руке. Похоже, снотворное ему вкатили. Чтобы перевезти спокойно, а может, и замочить где-то по-тихому.
Она закатала рукав грязного свитера и вздрогнула, увидев багровое пятно на худеньком предплечье.
— Есть, — сказала она.
— Не давай ему спать, слышишь! Тормоши его. Уснет, мы его не откачаем…
— Стас… может, в больницу?
— Какая, к черту, больница! Да его там в два счета достанут. Увозить малого надо отсюда — увозить и прятать понадежнее.
— Маме нужно сказать…
— Потом расскажешь. Давай же, действуй! Ты что, хочешь, чтобы он заснул и не проснулся?
Она начала тормошить мальчика, трясти за плечи. Он безвольно лежал у нее на руках, подпрыгивая при каждом толчке. Наконец он вновь открыл глаза и посмотрел на нее. Взгляд у него был мутным, как у котенка.
— Мама, — вновь удивленно произнес он, — а куда мы едем?
— Домой, — ответила она, прижимая к себе худенькое тельце, — домой едем. Только не спи, слышишь!
Глаза у него вновь начали закрываться, но она отчаянно трясла ребенка, так, что голова у него моталась из стороны в сторону.
— Не спи! Не смей спать!
— Но мне хочется, — сонно ответил он.
— Нельзя. Расскажи мне лучше, где ты был…
— Они мне сказали, это какая-то больница, — слабо сказал мальчик. И рассудительно добавил: — Но я-то думаю, это враки. Таких больниц не бывает.
— А доктор там был? — продолжала теребить его она.
— Был. Он анализы делал. Ну, мам, я спать хочу.
— Нельзя тебе спать. Может, на воздух ему надо? — повернулась она к Стасу. — Может, его в машине укачивает?
— Отстань, — сказал он сквозь зубы. — Чем дальше мы отъедем, тем больше у нас шансов. Ведь у нас машина побита, любой гаишник остановить может. И что мы ему объяснять будем? Нам выбираться отсюда надо. Потихонечку, проселочными дорогами…
Он обернулся к мальчику, подпрыгивавшему на коленях у Лизы:
— Так что, ты говоришь, там с тобой делали, парень?
— Уколы всякие делали, — сонно проговорил мальчик, — кровь брали. Цепляли на голову такие штуки… А вы кто такой?
— Это мой знакомый, — вмешалась Лиза, почему-то почувствовав неловкость. — Он тебя спас, видишь?
— А что с папой?
Лиза вздрогнула. Для нее Андрей умер давным-давно, а прошлая жизнь казалась чередой плоских картинок — что-то вроде старой, затершейся, почти забытой киноленты.
— Папа уехал очень далеко, — сказала она неуверенно. Она не имела права обманывать мальчика, но после того, что ему пришлось испытать такое… как он воспримет известие о смерти отца?
Но мальчик вдруг деловито сказал:
— Я так думаю, папа умер.
В голосе его не слышалось сожаления, он просто констатировал факт.
Она вздрогнула.
— Почему ты так считаешь?
— Бабушка плакала.
«Надо же», — подумала Лиза.
— Она сказала тете Люсе, что тебе всегда по жизни не везло, — деловито сообщил мальчик, — и муж у тебя был никудышный, и работа паршивая.
Лиза поежилась, уловив в детском голосе интонации матери.
— Замолчи! — сказала она и вновь встряхнула ребенка, на этот раз так, что его сонные глаза широко открылись и он удивленно поглядел на нее.
— А он у тебя фрукт, — удивленно произнес Стас. — Но ты ему рот не затыкай — пусть себе болтает. По крайней мере, не заснет.
«Дети вообще иначе относятся к смерти, чем взрослые, — подумала Лиза. — Для них это что-то абстрактное. Иногда кажется, что они вообще не способны горевать по таким поводам. Может, это и нормально, что мальчик не слишком убивается».
— Как ты догадался отправить сообщение? — поинтересовался Стас, не отрывая взгляд от дороги.
Мальчик пожал худенькими плечиками.
— Они думают, все дети идиоты. Я сначала хотел до телефона добраться, но он телефон таскал в кармане — складной такой, маленький, а машина на столе стояла. Я попросился поиграть, пока он в ла-бо-ратории своей возился. Он и позволил.
— Понятно, — уважительно сказал Стас. — Ну ты и храбрый же парень!
— А чего бояться? — рассудительно сказал Максим. — Вот я помню, один раз мы с папой как-то в поход ходили, там еще тетя Варя была и дочка ее, и дядя Сережа… А на нас вдруг лиса ка-ак выбежит! Так дочка тети Вари ка-ак от нее побежит! Поскользнулась и упала в ручей… «Бешеная! — кричит. — Бешеная!» И руку себе ка-ак подвернет… А папа…
— Да ладно тебе, — неловко сказала Лиза, — дяде Стасу это неинтересно.
— Почему, — возразил Стас, — пусть себе болтает.
Но мальчик замолчал и с интересом припал к оконному стеклу.
Лиза думала, что они поедут в город, но, к ее удивлению, машина все катила и катила по неширокому шоссе, обсаженному по обе стороны чахлыми лесопосадками. Она продолжала автоматически встряхивать ребенка, но и ее саму убаюкало это монотонное движение.
— Куда мы едем? — спросила она.
— Назад, — сказал Стас, — в Москву.
— Но мама…
— Позвонишь маме с дороги. Нам от Питера желательно отъехать, и чем дальше, тем лучше. Ты вот говоришь, там у вас в доме мент сидит. А откуда ты знаешь, кто он такой на самом деле? Может, его как раз на такой вот случай подсадили? А потому ты маме позвонишь, скажешь, что малый с тобой, а ты в надежном месте. И ни слова больше. Ясно?
— Ясно, — покорно ответила она. — А где это надежное место?
— Есть один такой домик под Тверью. Отсидитесь там, пока шум не стихнет.