К горлу подкатила тошнота, и я чувствовала, что вот-вот вырвет.

– Да.

– Я всегда думал, что дело в плохой ауре. Четыре года он стоит на рынке. Поговаривают, что его снесут к концу года. Как ты к этому относишься?

– Я… я не знаю.

– Похоже, весь город предпочел бы забыть о мальчишке. Видит Бог, я бы тоже этого хотел. – Шоу резко свернул в сторону лестницы, но я сопротивлялась. Тогда он толкнул меня, и я оступилась, падая на колени. Полицейский поймал меня, прежде чем я проехалась физиономией по ступенькам. – Что? Не хочешь подняться наверх? Жаль.

У меня не оставалось выбора. Он едва ли не волоком тащил меня на второй этаж, а потом по лестничной площадке мимо деревянных перил, которые опасно накренились, угрожая обвалиться. Дверь в бывшую комнату Пенна была закрыта.

– Помнишь, когда мы впервые встретились?

Даже с закрытыми глазами мне бы все равно не удалось отгородиться от прошлого, поэтому я заставила себя держаться. Тогда, много лет назад, я была слишком расстроена, чтобы обратить внимание на толпу офицеров, которые разбрелись по лесу, исчезая среди деревьев, и, казалось, никогда уже не вернутся.

– Я был первым, кто приехал по вызову. – Шоу повернул меня к себе. Половину его лица скрывала тьма. Внизу что-то пищало и скребло коготками по полу.

У меня задрожала нижняя губа.

– И я… я нашла его.

– Ты помогла ему там оказаться.

Я дернулась назад, врезаясь в стену. Пыль поднялась столбом.

– Ты и все остальные, – сказал он, наклоняясь ко мне, пока его дыхание не коснулось моего виска. – Брок. Моника. Венди. Мейсон. Дженсен. Ты.

У меня вырвался рваный вздох. Я целую вечность несла в себе это чувство вины. И оно навсегда останется со мной, но оно ослабело, потому что я наконец-то отпустила его.

– Дженсен и я… мы не делали того, что делали Брок и все они. Мы пошли на вечеринку. Вот и все…

– Вот и все? В самом деле? – Шоу зашипел, и от этого звука у меня заледенела кровь. – Ты больше не винишь себя? – Когда я не ответила, он сжал мой подбородок, пока у меня не вырвался крик. – Или все еще винишь?

Мои ноги дрожали, но я выдержала его взгляд.

– Я всегда буду… чувствовать себя виновной.

– Но? – осклабился он.

– Но я любила Пенна и никогда не хотела причинить ему боль.

Он наклонил голову набок, глубже впиваясь пальцами в мою кожу.

– Но ты это сделала.

– Это была всего лишь вечеринка. Вот и все. Мы не попали к нему на вечеринку! – крикнула я и впервые – по-настоящему – поверила в то, что говорила. – Я всегда буду чувствовать свою вину, всегда буду жалеть о том, что нельзя повернуть время назад и принять иное решение, но мы с Дженсеном его не убивали.

– Беда в том, что время действительно не повернуть назад, – печально проговорил Шоу.

– Я знаю.

Шоу рывком открыл дверь и со злостью толкнул меня вперед, а потом, когда мы оказались в комнате Пенна, снова и снова, пока я не упала на жесткий пружинный матрас, провонявший по́том и еще чем-то ужасным.

Я перекатилась на спину, помогая себе ногами. Полицейский прошел к изголовью кровати, потом нагнулся, и в следующее мгновение ореол мягкого света от фонаря озарил комнату.

Комната Пенна… она была не такой, как раньше.

Единственное окно закрывал кусок фанеры. Из мебели не осталось ничего, кроме этой зловонной кровати. И вся стена была разрисована красной аэрозольной краской, но это не напоминало граффити. Это были имена, повторяющиеся тысячи раз.

Ви.

Брок.

Мейсон.

Венди.

Моника.

Дженсен.

Элла.

Наши имена заполняли каждый квадратный сантиметр комнаты, включая потолок. Я нисколько не сомневалась в том, что это сделал Шоу, ничуть не беспокоясь о том, что кто-нибудь забредет в его берлогу.

Он действительно был сумасшедшим. И я уже ничему не удивлялась.

Мой взгляд вернулся к нему. Он наблюдал за мной, стоя у изножья кровати. У меня вырвалось лишь одно слово.

– Почему?

– Это имеет значение? – Шоу держал в руке черную спортивную сумку. – Может быть, меня так потрясла смерть мальчика?

Я оглядела комнату, но он стоял там, откуда мог быстро добраться до двери.

– Некоторые сцены навечно врезаются в память. – Шоу замолчал, доставая что-то из сумки. – В рамках расследования любой смерти без свидетелей мы обязаны побеседовать со всеми, кто знал покойного. Ты знаешь, я говорил с тобой. С Дженсеном. Я говорил со своим братом. Разговаривал с родителями Пенна, вашими родителями, с учителями в школе. Я многое узнал о том, что сделали с Пенном.

– Это, должно быть, тяжело. Я знаю, как это тяжело, но то, что делаешь ты…

Он уставился на меня, впиваясь пальцами в края сумки.

– Ты себе даже не представляешь. Ты понятия не имеешь, каково это. Думаешь, я хочу это делать? Думаешь, такой я рисовал себе свою жизнь?

– Т-тог… тогда не делай этого. – Я сделала попытку воззвать к его разуму или совести.

– Да. – Он потер затылок свободной рукой. – Не делать? Это было бы здорово. Ты не можешь вернуться назад и изменить что-либо. Если бы ты могла, мне бы не пришлось… делать то, что я сделал.

Мой взгляд скользнул в сторону. Он стоял слишком близко к выходу. Я не смогу проскочить мимо него.

– В последние пару лет мне почти удалось забыть обо всем. Как и тебе. – И тут Шоу что-то достал из сумки. Маску. У меня внутри все оборвалось. В тусклом свете жуткое белое лицо выглядело еще более зловещим. – На самом деле, мы с тобой очень похожи.

– Я не такая, как ты. – Я уставилась на маску.

– Все так говорят. Ты пряталась от того, что сделала. Вот и я тоже. Вплоть до сегодняшнего вызова. Я больше не мог прятаться.

Я вздрогнула, когда он поднял руку, натягивая маску на голову, закрывая лицо. Передо мной ожили сразу все ночные кошмары. Белое лицо. Темные пустые глазницы. Кроваво-красный рот, растянутый в широкой улыбке. Вот он, монстр – живой и настоящий, из плоти и костей, чудовищное воплощение зла.

– Все вы продолжали жить своей жизнью, – сказал Шоу, и его голос изменился под маской. Стал более глубоким. Загробным. – Почти все.

– Я не понимаю. – Мои руки уже немели. – Ты ждал четыре года, чтобы сделать это? Отомстить за Пенна? Ты даже не был с ним знаком.

– Не за Пенна. – Убийца вышел из-за угла кровати, приближаясь ко мне. Я напряглась всем телом, отползая от него по кровати. – Это никогда не было местью за него.

– Что?! – Я не могла отвести глаз от маски.