Аббат хорошо понял намек своего нового хозяина и замолчал.

Далее они шли в полном молчании.

К удивлению аббата, его новый хозяин не пошел к гавани. Удалившись от площади, он повернул в другую сторону и углубился в шумные и узкие улочки торгового квартала. Они шли между лавками менял и ковровщиков, золотых дел мастеров и шорников, продающих сбрую для верховых коней и верблюдов. Аббат почувствовал пряные запахи приправ и лакомств, тисненой кожи и жареного мяса. Стучали молоты кузнецов, звенели легкие молоточки ювелиров, ревели ослы и верблюды. Торговцы с обеих сторон зазывали их в свои лавки, на разные голоса расхваливая свой товар, но мавр отмахивался от них, а одного особенно настырного даже огрел двухвостной плеткой.

Аббат уже почти оглох от рыночного гвалта, когда мавр вдруг остановился перед одной из лавок, вход в которую был завешен выцветшим дамасским ковром. Он поднял угол этого ковра и, заглянув в темноту лавки, негромко позвал:

– Эй, хозяин!

– Кто меня спрашивает? – донесся из темноты глубокий, сильный голос.

– Правоверный, взыскующий истины!

Вероятно, ответ был правильный.

– Заходите! – донесся прежний голос.

Магрибский мавр взял аббата за плечо и втолкнул его в лавку. Сам он вошел следом, придерживая конец веревки.

Когда глаза аббата привыкли к полутьме лавки, он с любопытством огляделся.

Здесь были разложены странные и бесполезные вещи – нефритовые и деревянные безделушки, опахала из слоновой кости, бронзовые лампы и светильники, медные чашки и блюда, всевозможные ларцы и шкатулки. Высокой стопкой были сложены вытертые молитвенные коврики, в дальнем углу громоздились огромные верблюжьи седла. Там же, в дальнем углу лавки, стоял шкафчик из черного дерева с многочисленными отделениями.

Затем аббат увидел хозяина лавки.

Это был высокий чернокожий, облаченный в длинное белое одеяние, вытканное по краю золотом. В руках он держал янтарные четки, которые неторопливо перебирал, что-то едва слышно шепча. Он был стар, очень стар, но крепок и силен, а взгляд его темно-ореховых глаз, казалось, проник в самую душу аббата.

– Я привел к тебе того человека, о котором ты говорил! – произнес мавр, показав хозяину лавки на аббата.

– Ты хорошо выполнил свою работу и заслужил награду! – проговорил чернокожий своим сильным голосом и протянул ему кожаный кошель, набитый золотом.

Мавр взял золото, низко поклонился и покинул лавку.

– Я знаю несколько языков… – начал аббат, но чернокожий остановил его движением руки:

– Это мне известно. Я не собираюсь отправлять тебя на галеры, или на рудники, или на далекие плантации. Я вовсе не для этого выкупил тебя у прежнего хозяина. Ты нужен мне, поскольку именно ты исповедал некоего умирающего португальца.

– Откуда вы знаете, господин… – начал аббат, но собеседник снова остановил его нетерпеливым жестом:

– Я знаю, и этого довольно. А теперь отдай мне пояс португальца.

Аббат на мгновение замешкался. Он вспомнил, как берег этот пояс словно зеницу ока, как вынес его с пиратского корабля, как прятал под жалким рубищем раба…

– Отдай мне его, – твердо повторил чернокожий. – Это не твоя тайна и не твое назначение. Ты должен был только принести его мне.

И аббат подчинился.

– Что же теперь будет со мной? – спросил он, отдав чернокожему пояс.

– Не бойся, с тобой все будет хорошо. Сейчас я отведу тебя к одному купцу, который на следующей неделе повезет груз пряностей в Дамаск. По пути на него нападет французский корсар. Бедного купца убьют, тебя же освободят и привезут во Францию. После всего, что тебе пришлось перенести, ты не захочешь отправляться в далекие страны и получишь сельский приход неподалеку от Марселя. Знатный родственник из Парижа окажет тебе протекцию, и к пятидесяти годам ты станешь епископом… дальше, пожалуй, я не буду рассказывать. Человек не должен слишком много знать о своем будущем. Как сказал один мудрец, в многом знании много печали…