– Значит, вы так же готовы, как и я. – Она встала. – Пойдемте.

Она повела их через внутренний дворик к кухне, обойдя стороной скованного лозимонца, который теперь бодрствовал снова с кляпом во рту. Он угрожающе рванулся к ним, а когда цепь его остановила, скроил насмешливую рожу. Высокая женщина подобрала свой плащ – не из страха, но словно он был прокаженным, и бросила на него прямой испепеляющий взгляд. Несмотря на оковы, он умудрился ответить непристойным жестом, но тут появился Тейр, поигрывая молотом, и солдат угрюмо сел у столба.

Тейр и Тич проводили женщин в кухню, и Тейр поднял крышку подполья.

Фьяметта зажгла фонарь и помогла женщине спуститься в овощной погреб, помещение вдвое меньше кухни с полками и каменными кувшинами по стенам. Тейр также спустился по узким крутым ступенькам. Руберта и Тич тревожно следили за ними сверху. Фьяметта поставила стоймя ящик, и женщина опустилась на него изящно, словно в бархатное кресло.

Стены были обложены булыжником, полом служила утрамбованная земля, но под ней ощущалась твердость камня – почва Монтефольи была скудной. Фьяметта поставила фонарь и присела на корточки рядом с Тейром, который смотрел на стену так, словно видел сквозь камень. Однако какой бы прозрачной она ни была для духа Ури, Фьяметте внутрь заглянуть не удалось. Тейр прижал ладони к шершавой поверхности и наклонил голову, будто прислушиваясь.

– Помажьте камень молоком, – попросил он затем. Безымянная дама поднялась, расстегнула корсаж и нагнулась, чтобы брызнуть молоком туда, куда он указывал. Фьяметта размазала капли и с отчаянием позвала:

– Эй, кобольд, кобольд, кобольд!

– Ты же не бездомных кошек скликаешь! – насмешливо сказал Тич, заглядывая поглубже. – Почему ты не прочтешь какого-нибудь заклинания?

Уязвленная даже больнее оттого, что она и сама подумала о том же, Фьяметта огрызнулась:

– Если ты такой умный, сам прочитай! Эй, кобольд, кобольд, кобольд!

Сумрак. Тусклый неверный свет фонаря, безмолвие. Ни даже топотка крысы или шороха таракана. Они ждали. Ждали. Ждали.

– Нет – помогло, – буркнул Тич, покусывая палец. Фьяметта с тревогой посмотрела на высокую женщину:

– Еще чуточку.

– Я не тороплюсь, – сказала та. Терпеливое ожидание мести в ее голосе обжигало, точно кислота. Даже Тич присмирел.

– Эй!!! Кобольд, кобольд, кобольд, – снова попробовала Фьяметта, и Тич скривился, словно такое жутко обычное, неколдовское отсутствие даже намека на ритуал глубоко его оскорбляло. Тут глаза у него полезли на лоб.

На стене извивались темные фигурки, сползая по булыжникам. Не порождение мерцающего света фонаря. Два… три… четыре – шесть корявых человечков. Казалось, не они отбрасывают тени, а тени отбрасывают их. Они бесшумно столпились около сидящей на ящике высокой женщины. Самый смелый подергал ее за юбку и наклонил голову с робкой, но хитрой улыбкой.

– Дама? – пропищал он. – Добрая дама.

Она ответила ему спокойным взглядом.

– Вы получите молоко, – сказал Тейр. – Но не сразу.

– А тебе что за дело, мастер металльщик? – спросил вожак кобольдов, нахмурился и выпятил костлявую грудку.

– Он говорит за меня, – тихо произнесла высокая женщина. Кобольд сник и пожал плечами, словно говоря: «Это я так!» Блестящие черные глазки жадно впивались в нее.

– В саду замка Монтефольи, – сказал Тейр, – сложены медные чушки. Каждый из вас, кто поможет перенести их через землю во двор этого дома, получит позволение пить, сколько он… она… оно пожелает. Когда вся медь будет тут. И не раньше.

– Слишком много работы. Да еще тяжелой, – захныкал кобольд.

– А вы работайте сообща.

– Мы не можем ходить по солнцу.

– День пасмурный, и скоро вечер! Тот угол сада уже накрыла тень.

– Прежде один глоточек, мастер-металльщик, а?

Тейр провел пальцами по мазку молока на стене и помахал ими под носом кобольда.

– Нравится? Хорошо? Так сначала принеси нам медь.

– Ты обманешь, надуешь нас, э?

– Если вы сделаете, что он просит, – сказала высокая женщина, – вы получите свою награду. Даю вам мое слово! – Ее глаза впились в глаза кобольда, и он отпрянул, как обожженный.

– Слово дамы, слышали? – пропел он своим товарищам.

– Будьте осторожны, малыши, – сказал Тейр. – Прячьтесь от темного человека, которого зовут Вителли. Боюсь, он может причинить вам зло.

Кобольд оскорбленно взглянул на него:

– Будто мы сами не знаем, мастер-металльщик.

– А вы… – Тейр внимательно посмотрел на него, – …вы не видели сеньора Пия? Он убит? Или жив?

Кобольд отпрянул и прильнул к камню.

– Друг Пия жив, но не встает. Много слез в его глазах.

– А дама Пия? Герцогиня? Джулия? Что с ними?

– Их держат слишком высоко в воздухе. Кобольдам туда нельзя.

– Хорошо. Отправляйтесь! Чем скорее вернетесь, тем скорее получите вознаграждение. – Тейр вздохнул и встал, памятуя о балках над головой.

Они все поднялись в кухню. Руберта тщательно протерла венецианский бокал, налила в него пива, хлопнула Тича по протянувшейся руке и подала бокал высокой женщине, которая послушно села и начала прихлебывать укрепляющий напиток. Фьяметта, Тейр и Тич вышли во двор.

Когда они с отцом только приехали в Монтефолью, то часто завтракали здесь за деревянным столом на свежем воздухе. Тогда дворик напоминал сад – такой прохладный, мирный! Цветы в горшках, фонтан. Но теперь он от стены до стены был отдан под создание Персея. Деревянный стол задвинули под галерею, завалили инструментами и всяким хламом. Горн – кирпичный улей высотой с Тейра – стоял на основании из утрамбованной земли, выкопанной из ямы для отливки. Оно было облицовано плитками, которыми прежде был красиво вымощен дворик.

Фьяметта заглянула в горн. Тейр уже уложил первый слой сухих сосновых дров. Тич тщательно почистил и накрыл густо обмазанной глиной деревянный желоб, который наклонно шел от пода горна к отверстию в форме. Ворот из бревен, с помощью которого форму бережно опустили в яму, а потом должны были использовать, чтобы поднять из нее готовую статую, пока оттащили в сторону. Глиняную глыбу стягивали железные обручи, как при отливке колокола, объяснил ей отец. Чтобы форма не развалилась под тяжестью расплавленного металла.

Фьяметта обошла яму, обдумывая, как приготовить все к заклинанию. Тело Ури надо положить у края напротив горна. Во взаимодействие сил сам горн включать нужды нет. Во-первых, Тейру с Тичем пришлось бы все время пересекать ее линии, чтобы подкладывать дрова, следить за плавкой и налаживать мехи. Простой процесс плавки бронзы магии не требовал. Направить нетерпеливый дух Ури в рождающуюся статую надо будет в тот момент, когда Тейр вышибет железную втулку в основании горна, и металл польется в форму. Тут Фьяметта сообразила, что не очень представляет себе, как происходит остывание. Железные обручи надо будет разнять, чтобы освободить… Ури. Но если поспешить, форма может развалиться, и статуя оплывет. А если промедлить, оно слишком затвердеет. Отец всегда говорил, что самое трудное – соразмерить. И вот она соразмеряет-рассоразмеряет заклятие.