Да, тут не поспоришь.

— Теперь все закончилось, но ты не вернешься?

— В смысле, насовсем?

— Да.

Эйдан покачал головой:

— Я не буду жить в Ирландии. Эта страна прогнила. Насквозь. Извини, но это вы, церковники, ее уничтожили.

Я промолчал. Сказать, что он ошибается? А я в этом уверен?

— Джонас все знает? — спросил я.

— Да. Я давно ему рассказал.

— Той ночью с ним ничего не случилось?

— Нет.

— А матери ты говорил?

Эйдан помотал головой:

— Никогда. Но, думаю, она знала.

Я вспомнил слова Ханны по дороге в лечебницу.

— Наверное, знала. Ты пустишь меня в свою жизнь? — спросил я, страшась ответа.

Но тут в матче, который шел по телевизору, кто-то, видимо, забил гол, ибо все вокруг заорали. Эйдан глянул на экран и тоже завопил. Я переждал крики и повторил вопрос:

— Ты пустишь меня обратно?

Эйдан сглотнул и, глубоко вздохнув, прикрыл глаза. Я молча ждал. Казалось, минула вечность. Наконец он открыл глаза и тормознул пробегавшую официантку:

— Еще пиво, пожалуйста.

— А вашему другу? — спросила девушка.

— Вообще-то он мой дядя. Да, ему тоже. Заодно принесите меню. Мы вместе поужинаем.

Официантка кивнула, а я опустил взгляд и не сразу смог оторвать его от стола.

— Расскажи о своих детях, — попросил я после паузы. — Как можно подробнее.

Эйдан просветлел, и я вновь увидел прежнего мальчика, полного жизни, радости и любви. Он вовсе не сгинул, но прятался за болью. И тотчас появился, стоило упомянуть малышей, которые сейчас, наверное, клубочком свернулись на диване и под храп уснувших собак слушали мамину сказку.

Я прослышал, что отец Муки Нгезо возвращается в Нигерию, и записался на прием к новому архиепископу, чтобы выяснить, могу ли я наконец вернуться в Теренурский колледж.

После назначения нынешнего главы епархии это был мой первый визит в Епископальный дворец, претерпевший разительные изменения: ветхозаветную роскошь сменил современный деловой стиль, буфет с напитками убрали, вместо него на столе, которому самое место в галерее современного искусства, красовался огромный компьютерный монитор. Из приемной исчез отец Ломас, верой и правдой служивший архиепископу Кордингтону, теперь здесь расположились два стола, снабженные системой связи, которой не погнушались бы и в НАСА. За одним столом сидел молодой человек в костюме, бритоголовый, но с брутальной щетиной, представившийся личным помощником архиепископа, за другим — девица, словно только что сошедшая с подиума; оказалось, она — епархиальный пресс-секретарь.

— А где отец Ломас? — поинтересовался я.

— Джеймса перевели, — ответила девица. — Мы стараемся использовать наши ресурсы продуктивнее.

— Верное решение, — сказал я.

Девица усадила меня в кресло, само на себя не похожее, и насильно угостила капучино. Пока я ждал, она приняла несколько звонков, разговаривая через телефонную гарнитуру и взмахивая руками, точно дирижер.

— Вы есть в твиттере? — спросила девица.

— Простите?

— Вы есть в твиттере? — повторила она. — Не могу вас найти. Или вы под ником?

— Меня там нет. — Я старался не засмеяться. — Да и о чем мне щебетать? Никому не интересно, что я склевал на завтрак.

— Вот всеобщее заблуждение о предназначении твиттера, — закатила глаза девица.

— Племянник советовал завести страницу на фейсбуке, да я все никак не соберусь.

— И не надо. Нынче не 2010-й.

К счастью, на столе замигал огонек, избавивший меня от продолжения допроса.

— Вас ждут, — сказала девица. — Десять минут, ладно? А то у нас еще беседа на радио.

Я промолчал. Я-то в секретари не нанимался. Буду разговаривать сколько понадобится.

— Отец Йейтс. — Архиепископ пожал мне руку и указал на кресло, развернутое так, что сидящий в нем оказывался боком к хозяину стола и приходилось выгибать шею. Подобное я уже видел, но вот где? — Благодарю, что выбрали время повидаться.

Мы обменялись парой любезностей, и я, помня, что через восемь с половиной минут девица пожелает меня вытурить, сразу перешел к делу. Хочу вернуться домой, сказал я. Хочу обратно в школу.

— По-моему, вы вполне на своем месте. — Покачивание головой архиепископ сопроводил недоуменной улыбкой. — По всем статьям, вы прекрасно справляетесь с приходской работой. Отец Пейтон отзывается о вас очень высоко. Ну зачем вам возвращаться в школу? К этим ребятам. Они вас измучат. Давеча я посетил одно мероприятие в Блэкроке, так мне чуть дурно не стало. 1 км ужасно воняет. Они не моются, что ли? В смысле, мальчишки.

— Посещаемость воскресных месс упала. — Я был готов себя охаять, лишь бы получить желаемое. — Тарелки для пожертвований возвращаются полупустые. Больше нет служек. Правда, решение об их упразднении исходило из вашего кабинета.

— Без них спокойнее, — промолвил архиепископ.

— В общем, ваше преосвященство, мое служение нельзя назвать образцовым.

— Вашей вины в том нет. Мы переживаем трудные времена, не правда ли? Весьма трудные. Последнее десятилетие для Церкви выдалось ужасным. Но таким, как мы с вами, надлежит все восстановить. — Он улыбнулся. — Двигаться дальше.

Овальный кабинет. Вот где я видел такую расстановку кресел. Президент вынуждал собеседников выгибать шею. Видимо, лишний раз напоминал, кто здесь рулевой.

— Кардинал Кордингтон, попросивший меня заняться приходом, обещал, что это лишь временно.

— Вот как, обещал? — Архиепископ недобро прищурился, словно не собирался долго терпеть мое хамство.

— Да. — Я не отвел взгляд. — Обещал.

— Что ж, иногда не получается сдержать обещание.

— А то я не знаю. Все кругом нарушают клятвы, как я посмотрю. Но дело в том, что я шесть лет прослужил в приходе и сыт по горло. Отец Нгезо уезжает в Нигерию, так я, по крайней мере, слышал, а стало быть, есть вакансия школьного священника, и я хочу ее занять. Послушайте, ваше преосвященство, — я перешел на примирительный тон, — ведь я не молодею. Мне скоро шестьдесят. Я хочу закончить свои дни в школе. Мне там хорошо, понимаете? Я много сил вложил в библиотеку. И потом, я всегда ладил с ребятами.

— Сожалею, отец Йейтс, — сказал архиепископ, не прибегая к дурацким обращениям типа «Одран» или «отец Одран». — Но у меня на примете есть весьма способный юноша, который заменит отца Нгезо. Я обещал, что осенью он приступит к работе, и молодой человек этого с нетерпением ждет. Кстати, он дружен с Колином Фарреллом, актером. Они вместе учились в школе. Я думаю, мы устроим встречу Фаррелла с ребятами.