Никогда еще я не видывал подобного чуда. Будь со мной кто-то в этой пещере, он узрел бы на моем лице почти детский восторг.

— Доктор всегда скрывал от нас истинную цель наших изысканий. Каждому известна лишь ничтожная часть, над которой он работает, и ему трудно составить представление о целом. Но, сопоставляя доступные мне сведения, в частности разговаривая с Чарльзом Линчем, я, похоже, сумел получить достаточно точное понятие о том, чего пытается добиться Вэлдон.

Эрик Левин говорил медленно: чувствовалось, что ему не по себе, как будто он боялся, что за ним следят. Сказывалась психологическая обработка, которой его подвергли в «Summa Perfectionis». Даже сейчас, после всего, что ему пришлось вынести, он не осмеливался предать Доктора, и не только потому, что боялся преследований: он сам казался себе отступником и стыдился этого.

— Слушаю вас, — ободрил его Ари.

— Ну… Как бы это сказать?

Он повернулся к жене и растерянно вздохнул.

— Центр, по-видимому, расположен над очень… необычным месторождением.

— Какое-то редкое ископаемое? — спросил Ари.

— Можно и так сказать. Это кристаллический минерал, прежде неизвестный.

— Кристаллический минерал.

— Да. Если хотите, он немного похож на алмаз.

— И как же вышло, что о его существовании до сих пор никто не знал?

— Такое случается. Нередко неизвестный минерал находят, к примеру, в пыли от кометы — либо непосредственно в стратосфере, либо даже в почве, о которую разбился астероид. Совсем недавно на осколках кометы Григга — Скьеллерупа была обнаружена прежде неизвестная руда — силицид марганца. Вообще-то это обычное явление. Имейте в виду, что каждый год на нашей планете оседает примерно сорок тысяч тонн веществ и пыли — продуктов разрушения комет или астероидов.

— Значит, речь идет о веществе внеземного происхождения?

— Это одно из возможных объяснений, но оно не единственное.

— Вы хотите сказать, что на нашей собственной планете также существуют неизвестные нам элементы?

— Нет, не элементы, а руда, — пояснил инженер, стараясь не показывать, как ему больно.

Говорил он медленно, но все решительнее:

— Так, например, в две тысячи седьмом году в руднике в Сербии был обнаружен неизвестный минерал. Прежде никто никогда не упоминал о его существовании. Ученые изучили его кристаллическую структуру и свойства и пришли к выводу, что он еще никем не описан. Они назвали его ядаритом.

— Я и не знал, что такое возможно.

— Конечно, возможно. Каждый год открывают от тридцати до сорока новых видов руды.

— Вот оно как… Но если это настолько распространенное явление, почему именно данное вещество так заинтересовало Вэлдона?

Лицо Эрика Левина потемнело. Он взглянул Ари прямо в глаза:

— Потому что это кристаллическое соединение имеет совершенно исключительный показатель преломления.

— То есть?

— Вещество, которое мы искали под землей здесь, в джунглях, обладает небывалыми, по крайней мере насколько известно мне, свойствами, способными полностью изменить энергетическое будущее нашей планеты.

Ари кивнул. Значит, они с профессором Жакменом были не так уж далеки от истины.

— Что вы имеете в виду?

— Эти кристаллы обладают дифракцией, сообщающей им фотогальванические свойства, значительно превосходящие возможности всех полупроводников, которые используются для изготовления фотоэлементов.

— Простите?

— Вы представляете себе, что такое фотогальванический элемент?

— Смутно…

— Это электронный прибор, который преобразует энергию света в электрическую. Именно его используют в солнечных батареях.

— Ясно.

— Чаще всего фотоэлементы состоят из полупроводников на кремниевой основе. Кремний представляет собой химический элемент подгруппы углерода, после кислорода самый распространенный элемент в земной коре. Беда в том, что продуктивность фотоэлементов на основе кремния недостаточна, и уже много лет ученые пытаются добиться прогресса в этой области. Производители фотоэлементов регулярно сообщают о повышении продуктивности, но все это капля в море. Тестировались также концентраторы солнечной энергии с вмонтированными в батарею зеркалами и увеличительными стеклами, но и этот способ — сложный и затратный.

— И новое вещество способно обеспечить прорыв в этой области?

— Как раз этим мы и занимались в подземном комплексе. Во всяком случае, это весьма вероятно. Проще говоря, кристаллы в естественном состоянии обладают поразительной способностью сохранять энергию достаточно долго, словно удерживая ее в плену.

— Странно…

— А главное — революционно. Благодаря новому кристаллу, возможно, удастся построить новые батареи, по мощности в десять в девятой степени раз превосходящие те, что делают сейчас. Вы понимаете, что это означает?

— Переход к более высокому типу по шкале Кардашева? — предположил Ари, припомнив теории, о которых упоминал профессор Жакмен.

Инженер, похоже, удивился:

— Вам известна эта классификация?

— Недавно я попытался выяснить у одного из коллег Чарльза Линча, что может искать Вэлдон, и среди выдвинутых им предположений было и это.

— Значит, он попал в точку. Если только мы не заблуждаемся, промышленное применение этого нового минерала позволило бы человечеству использовать всю доступную на нашей планете энергию, что, как вы понимаете, означает переворот по меньшей мере столь же грандиозный, как и первая промышленная революция.

— Что привело бы также к войне за контроль над минералом, — вмешалась Ирис.

— А Вэлдон с помощью МФП стремится захватить возможные месторождения, — продолжал Ари, — лишив страны, которые ими обладают, этого источника доходов…

Эрик Левин смущенно кивнул. До сих пор ему удавалось обходить этот вопрос, закрывая глаза на истинные намерения общества, к которому он примкнул, и сосредоточившись на научной значимости открытия. Но в глубине души он знал, что за всем этим кроется нечто отвратительное. Отчасти поэтому он и сбежал из комплекса.

— Существуют и другие месторождения? — серьезно спросил Ари.

— Все началось с имевшегося у Вэлдона образца. Он никогда не говорил нам, где его раздобыл.

Ари переглянулся с Ирис и Кшиштофом.

— Ну а здесь вы нашли этот минерал?

— Вы будете смеяться, но, насколько мне известно, нет. Не знаю, на чем основывался Вэлдон, с такой уверенностью утверждая, что здесь есть месторождение… Но до самого моего побега мы так ничего и не обнаружили. Хотя это и не мешало нам исследовать тот образец, который был в его распоряжении. Кроме того, не исключено, что рано или поздно нам удастся синтезировать кристалл или воспроизвести его характеристики. Как бы то ни было, но для энергетического будущего нашей планеты это величайшее открытие.