– Если ты и впрямь колдун – верни ей разум! Пусть поймет, что Йеро не вернется, что надо дальше жить! А там, у воеводы в темнице, вовсе не он…

Лицо Оньо вдруг пошло красными пятнами. Нойде показалось, что мужчина хотел еще что-то сказать, но в последний миг передумал.

* * *

Нойда проснулся от легкого прикосновения к плечу. Открыл глаза, повернул голову и встретился взглядом с Ойрин.

Стояла глухая ночь. Мертвая тишина снаружи давила на уши. Кто-то изредка вздыхал во тьме, пахнущей сухими травами и грибами. Где-то еле слышно прошлепали босые ноги. Натопленная с вечера печь дышала теплом, медленно остывая. Нойда терпеть не мог ночевать под крышей, хоть порой и приходилось. Нынче в третий раз за день он уступил желанию хозяйки и лег не на полу, как привык, а на лавке, нарушив свои же правила. И теперь уж точно не к добру. Он неплохо видел в темноте, – и чудинка тоже без всяких сомнений видела его. Простоволосая, в длинной рубахе, они опустилась на колени рядом с лавкой и приблизила лицо к его лицу, стараясь поймать взгляд.

– Прошу тебя, – еле слышно проговорила она. – Помоги мне…

У нойды сердце дрогнуло от глубокого отчаяния в ее голосе.

– Спаси моего мужа…

Нойда приподнялся на локте. «Почему она меня видит? Она же не ведунья – обычная баба», – подумал он. Беспокойный огонек тлел на дне ее темных глаз, как в черной болотной воде, будто лунный блик или отсвет далекого костра. Что отбрасывало этот блик?

– Который заточен в остроге?

– Оньо уже выболтал, да? – зло фыркнула Ойрин. – И что меня полоумной считают, рассказал? А я знаю, что Йеро там!

– Откуда? – мягко спросил нойда.

– Просто знаю! – она придвинулась и быстро зашептала: – С тех пор, как мой Йеро пропал, я только о нем и думаю. С утра до ночи он со мной, будто призрак, а спать лягу – он во сне приходит, и все как прежде – хоть и вовсе не просыпайся! Родичи мне твердят: забудь, лес его забрал, а я знаю, что он жив!

– Почему?

– Как снег лег, он начал звать меня! Я вижу его, слышу, чувствую, как он страдает…

Говоря, женщина снова прикоснулась к руке нойды, и у того в голове все вспыхнуло, будто изба на миг озарилась сполохом молнии. Явилось и пропало видение. Как давеча на берегу – огненная гора, только теперь изнутри, и там, в сердце пламени – скорчившийся в цепях изможденный человек…

– Ну-ка погоди! – нойда быстро сел на лавке, наклонился и крепко взял Ойрин за оба запястья, стараясь поймать биение крови в жилах. – Думай о нем еще!

Ойрин резко выпрямилась и шумно вздохнула. Ее глаза вспыхнули, и кажется, даже длинные волосы приподнялись у корней. Кровь часто и сильно застучала под тонкой кожей запястий, и невидимый огонь через пальцы нойды горячим потоком ударил в его горло и грудь, наполняя его, захлестывая с головой…

… Он увидел узника, скорчившегося на полу в ледяной пещере глубоко под горой. Пещера невелика, ее стенки и свод топорщатся острыми иглами льда. В пещеру ведет окованная железом дверь. Измученный молодой мужчина, обмороженный, обессиленный, в рваной одежде, закованный в тяжелые, покрытые изморозью цепи (на миг мелькнуло изумление – зачем эти лишние муки, он и так еле жив?), будто ощутив, что на него смотрят, с надеждой поднимает лохматую голову и устремляет на нойду горящий огнем взгляд…

Оторопевший нойда поспешно отшатнулся, выпустил запястья Ойрин, и видение исчезло. Вокруг снова была тьма избы, полная запахов минувшего лета. Женщина, тяжело дыша, сидела на полу. Видела ли она то же самое? И вот это – ее муж?! Если даже правда, что же с ним случилось в лесу, почему он стал таким?

– Рассказывай, – хрипло проговорил нойда, проводя по лицу рукой. – Ты сказала, что твоего мужа заточил словенский воевода? За какую вину?

– Н-не знаю, – всхлипнула женщина. – Воевода вообще молчком. Не понимаю, говорит, что ты ко мне привязалась, нет у меня в остроге никого…

Нойда задумчиво кивнул, вспомнив рассказ Оньо. Может, словенский воевода и не врет. То, что явилось ему сейчас в видении, сковать и заточить не так-то просто… Вдобавок, Ойрин сказала, что ее мужа схватили в начале зимы, а сейчас дело шло к солнцевороту. В этакой ледяной пещере смертному хватит и одной ночи. А тот, с огненными глазами, сидит там не меньше месяца и все еще жив…

– Иди-ка ты спать, – сказал он наконец.

– Колдун, – Ойрин встрепенулась и снова потянулась к нему, стараясь поймать взгляд. – Не отказывай мне! Ты ведь можешь его спасти, я чувствую, только не хочешь связываться! Знаешь, я ради него на все готова. Все, что пожелаешь…

Ладонь чудинки нежно скользнула по его щеке к затылку, пальцы зарылись в волосы. Нойда невольно прикрыл глаза, чувствуя, как дрожь пробежала по телу. А потом холодно сказал:

– Значит, на все готова ради мужа? За кого ты меня считаешь, Ойрин?

– Ах ты, значит, добрый, – зашипела она. – Или цена маловата? Что ж, не нужно тело – душу забирай! Мою кровь, жизнь – все за него отдам…

Во тьме послышался вздох, а затем – тяжелый скрип половиц. Ойрин вскочила и мгновенно исчезла, будто растворилась в ночи. Нойда с облегчением вздохнул. Похоже, они своим перешептыванием разбудили Оньо. А может он и не спал, следил за ними…

Нойда перетащил постель с лавки на пол, с головой завернулся в одеяло и закрыл глаза. Однако сон долго не шел к нему. То вспоминались нежные касания Ойрин и ее шепот у самого лица, и снова дрожь пробегала по спине. То опять вспыхивали, глядя прямо в душу, огненные глаза.

«Ах, Ойрин, не случайно я сбился с пути, и сюда попал не случайно… А этот узник – если раньше это и был твой муж, то теперь это нечто совсем другое… И оно зовет тебя – зачем?»

Это-то понятно. Хочет освободиться.

А она готова на все, чтобы вызволить его.

* * *

Следующим утром, выждав миг, когда рядом никого не было, нойда подошел к Оньо.

– Кто заточен в пещере под скалой? – спросил он, не тратя лишних слов. – Ойрин считает, что ее муж. Но ты ведь знаешь, кто там на самом деле?

Оньо опять пошел пятнами. Потом поманил нойду за собой. Вместе они вышли за ворота.

– Ладно, я скажу, – приглушая голос, произнес он. – Только ты потом молчи. Это тайна! Если воевода проведает, что мы знаем – вырежет всю деревню! Знаешь, какой он лютый?

Нойда покачал головой.

– Ишь ты…

– Не веришь? А вот послушай. Это все началось в начале зимы. Ойрин уже почти успокоилась, вроде бы собиралась по обычаю взять меня в мужья, но тут новгородцы привезли узника, – и в нее как злой дух вселился…

– Та-ак. Значит, новгородцы привезли? – протянул нойда.

– Клянусь, сам видел, как его вытащили из возка в цепях и увели под гору!

– И после этого все сразу изменилось?