Самым радостным для Дороти было то, что Уильям никогда больше не выражал неудовольствия по поводу ее встреч с дочерями, но она чувствовала, что он всегда радуется их отъезду. «Это очень хорошо, — думала Дороти, — что он не препятствует их визитам». Эти дни радовали всех, кроме Фанни.

— Мама, — спрашивала она, — почему мы не можем жить здесь? Почему мы должны жить в таком маленьком домике, когда ты с мальчиками живешь в большом, красивом доме? Здесь достаточно места для всех.

Объяснения давались Дороти с трудом.

— Видишь ли, Фанни, этот дом принадлежит их отцу.

— Разве он нам не отчим?

— Да... да.

— Тогда он должен заботиться и о нас тоже.

— Он заботится.

— Но он не хочет, чтобы мы жили здесь.

Как можно было ответить на этот вопрос? Фанни вела себя по отношению к Уильяму не лучшим образом, это ему не нравилось. Ей невозможно было сказать: тебе следует быть особенно внимательной к тому, как ты ведешь себя с герцогом, потому что он сын короля и привык к определенному обращению. Одно дело сын короля, другое — их отчим.

Фанни заявила, что он старый эгоист и не умеет себя вести, что она его ненавидит, потому что он не разрешает маме привезти их всех в Буши. Была еще одна тема, которая очень интересовала Фанни.

— Почему я не могу стать знаменитой артисткой?

— Тебе это не нужно.

— Почему не нужно? Ты ведь стала знаменитой.

— Мне пришлось начать зарабатывать деньги, когда я была еще девочкой, тебе это не нужно.

— Ну и что же я, по-твоему, буду делать?

— Когда ты станешь взрослой, мы устроим в твою честь бал. Я надеюсь, что там ты встретишь человека, которого полюбишь и за которого потом выйдешь замуж. И проживешь с ним счастливую жизнь.

Фанни была удовлетворена, но только временно. Эстер говорила, что Фанни никогда не бывает и не будет довольна. Впрочем, как и сама Эстер, кажется: она тоже предпочла бы жить в Буши.

Сейчас, когда Эстер стала старше, она часто спрашивала себя и Дороти тоже — какую жизнь она прожила? Она всегда прислуживала своей знаменитой сестре и подчинялась ей. Она всегда вынуждена была просить у Дороти деньги на расходы, правда, Дороти никогда не отказывала, если деньги у нее были. Сейчас, однако, она отдавала много денег Уильяму, понимая, что для него и его братьев деньги были просто символом, который переходил из рук в руки, и для них не имело значения, кому на деле они принадлежат.

Потребность в деньгах всегда висела над Буши, как туча.

Несмотря на все эти трудности, Дороти могла чувствовать себя вполне счастливой с Уильямом и детьми в те немногие часы отдыха, которые оставляли ей театр и уход за новорожденными. Они появлялись на свет через определенные промежутки, один за другим: через год и один месяц после Мэри, в декабре 1799 года, родился Фредерик. Пять маленьких Фицкларенсов и три дочери — всего восемь человек.

— Ничего удивительного, что я стала слишком толстой для Пикля, — сказала она как-то Уильяму.

Он рассмеялся:

— Вы ничуть не изменились с тех пор, как я впервые увидел вас на сцене проказником Пиклем.

Она ответила ему радостным, удовлетворенным смехом — так мог сказать только любящий человек.

После появления на свет принцессы Шарлотты напряжение в королевском семействе значительно ослабло. Было совершенно очевидно, что принц Уэльский стал самой непопулярной личностью из всей семьи. Его отношения с женой все считали ненормальными и винили в этом его. Принцесса Уэльская была в глазах многих настоящей героиней, и всюду ей оказывался восторженный, доброжелательный прием, к тому же, как известно, люди любят детей. Принцесса Шарлотта привлекала всеобщее внимание, и хотя она редко где-нибудь появлялась, ходило много разговоров о ее забавных высказываниях и о том, какая она прелестная девочка.

Король обожал свою внучку и, не одобряя поведения сына по отношению к жене, не мог не признать, что свой долг Георг выполнил, подарив семье наследницу престола. Пока девочка благополучно растет, его братьям можно не торопиться с женитьбой.

Деньги всегда были объектом повышенного внимания в королевской семье, чьи расходы, как правило, превышали доходы. Принцы — по крайней мере один — постоянно были в долгах. Газеты наперебой сообщали о том, как кредиторы атакуют принца Уэльского или кого-нибудь из его братьев, требуя уплаты долга.

Деньги! Именно из-за денег принц Уэльский был вынужден жениться на Каролине, что было для него величайшим несчастьем. Королева всегда думала об этой женитьбе со злорадством и мстительностью, поскольку принц пренебрег ее советом и предпочел ее племяннице Луизе Мекленбург-Стрелицкой племянницу короля — Каролину Брауншвейгскую. Одновременно она понимала, что это большое несчастье, ибо Каролина вела себя, как не совсем нормальный человек. Как только Шарлотта немного подрастет, ее надо будет забрать от матери и поручить заботам гувернанток и воспитателей, которых выберут для нее король или ее собственный отец.

— Мы редко появляемся на публике, — сказал однажды король. — Может быть, нам сходить в театр, посмотреть новый Друри-Лейн?

— Должно быть, вы забыли, что никогда не любили мистера Шеридана?

— Я никогда не любил мистера Шеридана и не собираюсь его любить. Он распутник, а? Он слишком много пьет, слишком много играет в карты, слишком много тратит денег и изменяет своей жене. Вы думаете, что я могу быть в восторге от такого человека, а, что?

— Нет, не думаю. Однако Георг обожает его и считает очень умным.

— Два сапога — пара. И все этот Фокс. Это его рук дело. Он и Шеридан сделали Георга таким, какой он есть. Я повторяю, что не люблю Шеридана, и надеюсь, вам ясно, почему, а, что? Но я собираюсь в Друри-Лейн не для того, чтобы смотреть на Шеридана, а для того, чтобы посмотреть спектакль. И публике нравится, когда мы приходим в театр, им нравится видеть нас. Мы все должны пойти... вы, я и девочки.

— Конечно, эта женщина... Уильяма будет играть.

— Да, да. Я слышал, что она хорошая актриса.

— И вы намерены, сидя в ложе, смотреть на любовницу Уильяма?

— Я буду смотреть на хорошую актрису, играющую в спектакле, и я слышал, что она именно хорошая актриса.

— Но... жить... так, как они.

— У них нет другого выхода. Мне говорили, что они живут очень хорошо в Буши, что Уильям почти не пьет, и я сам замечал, что он избавился от привычки повышать голос, которую приобрел в море. Я знаю, что ему следовало бы жениться на какой-нибудь немецкой принцессе... жениться по закону... произвести на свет сына или двух... не больше, чтобы не было так тяжело казне...

Король казался взволнованным. Когда-то он был восхищен тем, что Шарлотта рожала детей одного за другим. А теперь... все сыновья живут так, что постоянно вокруг них возникают скандалы, неожиданные, как извержение вулкана, они всегда в долгах, всегда меняют женщин, а дочери — они проводят свою жизнь подле матери и не довольны тем, что их никуда не выпускают. «Слишком много детей, — думал король, — и слишком много с ними волнений». Он провел рукой по лбу: о чем они говорили? Ах, да, театр.