– Но…

– Знаешь что? Ты мучаешься, потому что тоже не знаешь, куда влезла.

– Я? Я знаю – мы ищем Дениса…

– Денис – это только часть проблемы, так что… Когда ты по-настоящему узнаешь, куда ты влезла, ты не будешь так себя мучить. Посмотри на меня – никаких мучений. Я знаю, куда я влез, и я не жалею, я совершенно спокоен. Я знаю, что оно того стоит.

– Оно – это что?

– Дело, которым я занимаюсь.

– И я… Я тоже не пожалею, когда узнаю?

– Во-первых, не пожалеешь. А во-вторых…

– Что?

– Во-вторых, у тебя нет другого выхода. Ты столько знаешь и столько видела, что не сможешь смотреть на мир так, как раньше.

– Наверное…

– Поэтому тебе проще пойти дальше, влезть в это еще глубже и понять истинный смысл… Это проще, чем пытаться забыть то, что ты видела.

– Что уж такого я видела? Болотных тварей?

– Хотя бы.

– Еще вампиров. Лизу. Иннокентия. Карликов, которые падают с потолка…

– Иногда с ними такое случается. Вот видишь…

– Голову горгоны.

– Что?

– Я видела голову горгоны. Я ее сама привезла на шестьдесят девятый километр. В рюкзаке.

– Горгона? – Филипп Петрович нахмурился. – Это правда? Где ты ее взяла?

– Мне ее дал… Денис, – сказала Настя и сама удивилась только что открывшемуся воспоминанию.

– Интересно… – сказал Филипп Петрович и снова нахмурился, но уже не от тяжелых мыслей, а от боли. – Интересно, какая из…

– Что?

– Какая из горгон… Их же несколько сестер… А-ах…

– Что? Что случилось?

– Все… Больше не действует та штука, которую ты мне вколола.

– Давайте еще раз! – Настя снова схватилась за сумку.

– Сердце не выдержит. Можно только один раз за сутки, так что… – Он стал заваливаться вперед, словно засыпая.

– Подождите! Давайте остановим машину, пока вы не…

Филипп Петрович уже закрыл глаза, но руки его еще какое-то время двигались, выполняя необходимую последовательность действий. Микроавтобус замедлил ход, съехал на обочину и замер. Настя приоткрыла дверцу и осторожно осмотрелась – темная степь и ни одного огонька вокруг. Настя захлопнула дверцу и вздохнула. Где-то на краю темного пространства, сомкнувшегося вокруг микроавтобуса, красной полосой занимался рассвет, и это, по крайней мере, походило на символ надежды. Настя потрогала пульс Филиппа Петровича – медленный, неровный, но есть. Стало быть, еще не все потеряно. Оставалось дождаться, когда их найдут коллеги Филиппа Петровича.

С этой мыслью Настя и уснула. Проснулась она оттого, что кто-то посветил ей фонариком в лицо, а потом взял за подбородок и повращал голову вправо-влево для лучшего обзора. Еще сквозь дрему Настя слышала, как мужской голос спросил:

– Она?

– Она, – ответил другой мужской голос.

После этого Настю вытащили из кабины, она проснулась окончательно и попыталась высвободиться, но ее держали очень надежно. Тогда Настя закричала; она продолжала кричать, когда ее запихнули внутрь какой-то машины, когда машина тронулась с места, набрала скорость…

– Ну, может, хватит уже? – тихо спросил кто-то, сидящий рядом. – Если ты хотела этим криком сообщить о своем душевном состоянии, то мы поняли, достаточно, спасибо.

Настя замолчала.

– Включите свет, – сказал тот же голос. В салоне зажглась лампочка, и Настя увидела, что справа от нее сидит молодой светловолосый парень в кожаной куртке. Слева от Насти сидел хмурый брат Макс.

– Здрасте, – от неожиданности сказала Настя.

– У меня очень болит нога, – холодно ответил Макс и отвернулся. Настя стала смотреть в другое окно. Минут через пятнадцать машина замедлила ход, и Настя увидела, как по ходу движения промелькнул подсвеченный указатель «Добро пожаловать в Старые Пряники!».

То ли смертельная усталость была тому виной, то ли не менее смертоносное осознание собственной беспомощности, но буквально сразу после указателя «Добро пожаловать в Старые Пряники!» Настя засунула. Ей привиделся не то чтобы сон, ей привиделось ощущение – она спала и чувствовала, как летит на дно невероятно глубокого черного колодца, причем никакого страха Настя при этом не испытывала. Падение длилось бесконечно долго, но Настя переживала его совершенно спокойно, потому что внутри ее откуда-то взялось знание о том, что падение не будет концом, падение будет началом – ударившись о землю, Настя как будто оттолкнется от батута и полетит назад; она не просто преодолеет ту же самую дистанцию в обратном направлении, она взлетит над колодцем, оказавшись в нежно-голубом небе, где почему-то висят целых три солнца…

Она открыла глаза. Слева сидел Макс, справа блондин в кожаной куртке. Все то же самое, кроме того, что машина стояла на месте. Сумерки за окнами выглядели густыми и зловещими, как будто намертво вцепились в небо и отказывались уходить.

Настя зевнула и вытянула затекшие ноги. Кое-как пригладила волосы, подозревая, что выглядит ужасно, но не решившись взглянуть в зеркало, чтобы увидеть детали этого ужаса. Блондин с любопытством наблюдал за Настиными действиями. Настя решила не обращать на него внимания.

– У тебя нет родственников среди детей ночи? – поинтересовался блондин.

– Детей ночи?

– Они же вампиры.

– Нет, – ответила озадаченная Настя. – А почему вы…

– Спишь, как чистокровный вампир после хорошего ужина.

– Что?

– Двадцать два часа.

– Что?! – Настя недоуменно уставилась на блондина, потом перевела взгляд на Макса – никто их них не смеялся, но Настя тем не менее решила, что над ней издеваются. – Какие еще двадцать два часа?!

– Которые по шестьдесят минут каждый.

– Да что вы мне…

– Расслабься, – сказал блондин. – Проспать двадцать два часа – это не самое страшное, что может случиться с молодой девушкой в компании четырех вампиров.

– Четырех кого?

Блондин разочарованно вздохнул:

– Поспи еще, а?

Настя нервно заерзала на сиденье, пытаясь задействовать свои опции логического мышления: брат Макс сидит слева, они приехали в Старые Пряники, а там действительно были вампиры… Все-таки это не сон.

Настя посмотрела на блондина – тот мило улыбнулся в ответ, посмотрела на Макса – безразличие, потом уставилась в затылок водителя.

– Вас трое, – сказала она едва ли не победоносно, чувствуя, что нашла слабое место условного противника. – А говорите – четверо.