Где-то должны быть этому доказательства. И, возможно, я снова стала единственным человеком, который может их найти. Я не буду искать их ради Кигана или Бэка (боже, я понятия не имею, что я в нем нашла… С ним все кончено!). Я не буду искать их даже ради читателей «Острых граней». Я должна это сделать ради себя, потому что правда согревает меня по ночам так, как не согревал ни один парень.

В истории Кигана есть несколько нестыковок, но я никак не могу перестать думать об изотонике. Почему бы ему было не забрать бутылку с собой? Зачем оставлять ее там? Люди говорят, что она была чем-то вроде трофея, но Киган кажется не настолько глупым, чтобы оставлять следы на месте преступления. Предполагается, что он запаниковал, не зная, что с ней делать, потому что в лесу нет мусорных баков, а он должен был встретиться с Кайлой и не хотел, чтобы при нем были улики.

Он утверждает, что в тот день даже не пил Gatorade. Он говорит, что Табби, должно быть, взяла пустую бутылку у него из квартиры и сделала так, чтобы Марк из нее тоже попил, и это объясняет, почему на ней остались следы ДНК их обоих. Я не знаю, чему верить, но все это какой-то трындец, прошу прощения за выражение. Вероятность того, что так все и было, ничтожно мала, и это не играет Кигану на руку.

Летом я встретилась с Табби, чтобы попить кофе в «Старбаксе» в центре города. Было похоже, будто бы я встречаюсь со своей знаменитой подругой – по крайней мере, я себе представляла это именно так. Люди останавливались, чтобы сказать ей, что всегда знали, что она невиновна. Несколько девушек попросили у нее автограф и спросили про ее книгу. Табби терпеливо отвечала каждому, и улыбка не сходила с ее лица. Я не понимала, как ей это удается.

– Все такие милые, – сказала она, когда мы остались вдвоем. Холодный кофе, стоящий между нами на столе, начал отпотевать, – когда ты больше не представляешь угрозу.

Это были странные слова, но кто я такая, чтобы ее судить? Я, в отличие от Табби, не была под стражей. Я уверена, что такой опыт оставляет шрамы. Я хотела сказать Табби много всего. Я хотела извиниться за то, что вела себя как стерва, и прочее, но так и не выдавила из себя ни одного извинения. Может, я не чувствовала себя виноватой и до сих пор не чувствую. Может, дело было в том, что Табби не извинилась первой за то, что отобрала у меня роль Бланш и задурила мне голову разговорами о скауте.

В тот вечер я почему-то решила, что существующие, по мнению Кигана, доказательства могут быть на компьютере моей мамы. Я не знаю, продолжает ли моя мама видеться с Табби или нет, но раньше она с ней вела сеансы один на один. У нее должно было сложиться о Табби профессиональное мнение.

Я пробовала разные варианты паролей. Мамино второе имя, ее девичью фамилию, ее любимое вино, все те места, которые она хочет посетить. Сегодня я уже готова сдаться, когда решаю попробовать имя, которое еще не пробовала. Свое. Луиза.

И вот так просто я залезла в ее компьютер. Мне даже немного стыдно за то, что это отняло у меня так много времени. Не говори моим читателям «Острых граней».

Моя мама ушла на пробежку, а это означает, что у меня, скорее всего, остается не так много времени. К счастью, все ее папки с файлами названы по фамилии пациентов. Я нажимаю на папку «Казинс» и вижу тот же документ, что мне доводилось видеть раньше – в том же формате – но с абсолютно другим содержанием. Даже не похоже, что речь идет об одном и том же человека.

Говорит о навязчивых мыслях, о кошмарах по ночам. Плохо спит, чувствует себя отрезанной от мира, испытывает чувство вины. Боится признаться другим в том, что думает, что ее сестра сыграла роль в смерти Марка Форрестера. Опасается, что ее сестра не та, за кого себя выдает.

Я останавливаюсь на последней строчке, затем прокручиваю документ в начало. Файл принадлежит вовсе не Табби. В нем характеристика Б. Казинс. Бриджит. Файла Табби вообще нет, и я задаюсь мыслью о том, не прочитала ли я в прошлый раз имя пациентки неправильно или же моя мама работала с обеими сестрами Казинс.

Это неважно. Важно то, что родная сестра Табби думает, что она могла убить Марка.

У меня кружится голова, и я откидываюсь на спинку кресла. Солнце ослепительно светит с улицы, проникая в мамин кабинет через окно и оставляя желтые кляксы на ее столе. Знакомый смех заставляет меня подскочить. Мама вернулась с пробежки и теперь болтает с соседом. Я закрываю папку Бриджит и начинаю наблюдать за мамой в окно. Она стоит в лосинах из спандекса, положив руку на плечо мистеру Роту. Может быть, именно с ним она встретилась тогда в баре. Или же он один из ее новых мужиков, ведь у нее всегда теперь будет кто-то еще.

Я закрываю мамин ноутбук и выскальзываю из кабинета, оставив все так, как было до моего прихода. Я думаю о том, чтобы навестить Бриджит Казинс и как-нибудь разузнать у нее обо всем. Но Табби живет вместе с ней под одной крышей и сторожит свою сестру, как дракон. Может, Бриджит просто запуталась или что-то не так поняла. Или же она, возможно, единственная, кто находится к Табби достаточно близко, чтобы понимать то, что мы все упускаем из вида.

Я ЗНАЮ, ЧТО ВСЕ ДУМАЛИ, когда я был вместе с Марком. Все думали, что он дружит со мной из жалости, как из жалости добрый самаритянин берет себе бездомного пса. Выходит, даже после того, как Марка не стало, ничего не изменилось. Только вот я больше не бездомный пес. Наоборот, я теперь в клетке.

Даже не спрашивай, убил я его или нет. Я говорил правду, когда рассказывал о том, что было между мной и Табби. Если ты не веришь моим словам, сказанным ранее, то ты не поверишь и другим. Особенно после того, как она вышла к трибуне и наврала всем. Я ненавидел эту девчонку, потом я ее полюбил, и теперь я снова ее ненавижу, и я даже не знаю, что она по-настоящему испытывала ко мне.

Я помню, что она мне говорила. Наверное, я буду помнить эти слова до конца своей чертовой жизни.

Просто последуй моему совету: не давай ей говорить, не слушай ее, не смотри на нее слишком долго. Именно это меня и погубило. Никаких гребаных комментариев я больше давать не буду.